Карты не стало, не стало картографа, но земля продолжала жить.

Этот рассказ с подзаголовком «История одной любви» родился комиксом для нуар-антологии «В Лондоне темно», составленной Оскаром Зарате и проиллюстрированной Уорреном Плисом. Уоррен нарисовал замечательно, но история мне не нравилась, и я все раздумывал, отчего человек, называющий себя Смитом, стал таким, каким стал? Эл Саррантонио попросил у меня рассказ для сборника «999», и я решил, что любопытно будет вернуться к истории Смита и мистера Элиса. Кстати, в этом сборнике они появятся снова.

Мне кажется, грядет еще много историй о неприятном мистере Смите, особенно рассказ о том, как расходятся пути мистера Смита и мистера Элиса.

Однажды мне показали картину Фрэнка Фразетты с дикаркой и двумя тиграми[5] и попросили придумать к ней историю. Я ничего не придумал и вместо этого рассказал о том, что случилось с мисс Финч.

…это, собственно, двенадцать очень коротких рассказиков, которые прилагались к альбому Тори Эмос «Странные девочки»[6]. Вдохновившись картинами Синди Шерман, Тори для каждой песни создала образ, а я написал про них истории. Мои «Странные девочки» не вошли ни в один сборник, но их напечатали полностью в книге к гастрольной поездке Тори, а строчки из них разбросаны по буклету диска.

Лайза Снеллингз-Кларк – художник и скульптор, чьими работами я много лет восхищаюсь. На основе ее чертова колеса[7] сделали книжку «Странный аттракцион»: несколько замечательных авторов рассказали истории пассажиров каждой кабинки. Меня попросили написать историю кассира, продающего билеты на чертово колесо, – ухмыляющегося Арлекина.

И я написал.

Как правило, рассказы не пишутся сами, но про этот я помню только, как сочинил первую фразу. Дальше мне как будто диктовали, а я записывал историю о том, как Арлекин ликующе пляшет и спотыкается, проживая свой День влюбленных.

Арлекин – персонаж итальянской комедии дель-арте, веселый пройдоха, плут и ловкач, невидимый шутник в маске, с волшебным жезлом в руке и в костюме, расшитом ромбами. Он любит Коломбину, преследует ее в каждом представлении, сталкиваясь с шаблонными персонажами типа доктора или клоуна и преображая всякого встречного.

«Златовласка и три медведя» – сказка английского поэта Роберта Саути. Точнее, не так: в его версии была старуха и три медведя. Сюжет тот же, действие то же, но читатели знали, что героиней должна быть маленькая девочка, и вставляли ее, пересказывая эту историю.

Конечно, сказки – штука заразная. Можно их подхватить, можно инфицироваться. Сказки – это единая валюта, наша и тех, кто жил в этом мире задолго до нас. (Рассказывая своим детям сказку, которую мне рассказывали родители, а им – их родители, я становлюсь сопричастен удивительному и странному, вливаюсь в бесконечный поток жизни самой.) Моей дочери Мэдди было два года, когда я написал для нее эту вещь, а сейчас ей одиннадцать, и мы по-прежнему делим истории на двоих, только теперь это уже телефильмы и кинокартины. Мы читаем одни и те же книги, разговариваем о них, только я уже ей не читаю – а ведь и это было жалкое подобие рассказывания сказок, которые я придумывал сам.

Я считаю, мы должны друг другу рассказывать сказки. Вот мой символ веры – и вряд ли когда-нибудь появится более внятный.

В гостинице мне вызвали врача, и тот сказал, что это типичный грипп – потому у меня и болит шея, и постоянно тошнит, и в голове мутится, – и стал перечислять лекарства, анальгетики и мышечные релаксанты, которые мне следует принимать. Я выбрал болеутоляющее из списка, вернулся в номер, упал на кровать и умер: я не мог шевелиться, не мог думать, не мог оторвать голову от подушки. На третий день позвонил мой личный врач, которого поставила на уши моя помощница Лоррейн. «Не люблю ставить диагнозы по телефону, но, похоже, у вас менингит», – сказал он. И оказался прав.