Безвременно молчал долго-долго. Мир посерел. Голосило все больше птиц.

– Я не могу это сделать, – наконец сказал Безвременно. – Но они, наверное, могут.

– Кто?

– Те, кто там. – Белокурый мальчик показал на разрушенный фермерский дом с зазубренными разбитыми окнами, что сгущался в рассветной мгле. Серый свет его совсем не изменил.

Коротышка вздрогнул.

– Там есть люди? Ты же сказал, что там пусто.

– Там не пусто, – сказал Безвременно. – Я сказал, там никто не живет. Это разные вещи. – Он посмотрел в небо. – Мне пора. – Он сжал Коротышке руку. А через секунду его больше не было.

Коротышка стоял один посреди маленького кладбища и слушал утреннее пение птиц. Затем поднялся на холм. Одному было сложнее.

Он забрал свой рюкзак там, где его оставил. Съел последний «Милки Вэй» и посмотрел на разрушенное здание. Слепые окна фермерского дома будто наблюдали за ним.

И внутри было темнее. С ума сойти как темно.

Он пробрался через заросший двор. Дверь почти совсем рассыпалась. Он застыл на пороге, задумался, правильно ли поступает. Пахло гнилью, сырой землей и чем-то еще. Кажется, он расслышал, как в глубине дома кто-то ходит – может, в подвале или на чердаке. Вроде бы шаркает. Или скачет. Не поймешь.

В конце концов он вошел.

Никто не произнес ни слова. Октябрь наполнил деревянную кружку сидром, одним глотком ее осушил и налил еще.

– Вот это история, – сказал Декабрь. – Вот это я понимаю. – Он потер кулаком бледно-голубые глаза. Костер почти догорел.

– А что было дальше? – взволнованно спросила Июнь. – Когда он вошел?

Май, сидевшая рядом, положила руку ей на плечо.

– Лучше об этом не думать, – сказала она.

– Кто-нибудь еще будет рассказывать? – спросил Август. Все промолчали. – Тогда, думается, мы закончили.

– Надо проголосовать, – напомнил Февраль.

– Кто за? – спросил Октябрь. Раздалось дружное «я». – Кто против? – Тишина. – Тогда объявляю собрание законченным.

Они поднялись на ноги, потягиваясь и зевая, и пошли в лес, поодиночке, парами или по трое, и наконец на поляне остались только Октябрь и его сосед.

– В следующий раз председательствуешь ты, – сказал Октябрь.

– Я знаю, – отозвался Ноябрь. Он был бледен и тонкогуб. Он помог Октябрю выбраться из деревянного кресла. – Мне нравятся твои истории. Мои всегда слишком мрачные.

– Вовсе не мрачные, – сказал Октябрь. – Просто у тебя ночи длиннее. И ты холоднее.

– Ну, если так подойти, – усмехнулся Ноябрь, – может, все не так плохо. Какой есть, такой и есть, ничего не поделаешь.

– Вот и молодец, – ответил его брат. Они взялись за руки и ушли от оранжевых углей костра, унося свои истории назад в темноту.