В кульминации главный герой забил жреца насмерть его же распятием и приготовился встречать Их. Героиня спела незабываемую арию, и нам предстало изумительное зрелище, созданное при посредстве волшебного фонаря: Тени Старейших медленно плыли по серому небу на заднике – сама Королева Альбиона, Черный Владыка Египта (с силуэтом почти человеческим), Древний Козлище, Прародитель Тысячи, Император Китая, Неопровержимый Царь, затем Тот, Кто Правит Новым Миром, и Белая Дама Антарктической Твердыни, и прочие. Всякий раз, когда новая тень пересекала сцену, из уст всех, кто сидел на балконе, вырывался крик «Хаззах!», пока не завибрировал сам воздух. На нарисованном небе взошла и достигла зенита луна, коя затем силами всемогущего театрального волшебства превратилась из бледно-желтой, как в старых легендах, в привычно багровую – ту, что сияет над миром сейчас.

Актеры поклонились, потом вышли на бис под смех и приветственные крики публики, занавес опустился в последний раз, и представление закончилось.

– Ну, – молвил мой друг, – что скажете?

– Блестяще, просто блестяще, – ответил я, потирая ладони, болевшие от аплодисментов.

– Храбрый вы парень, – сказал он с улыбкой. – Давайте пройдем за кулисы.

Мы вышли на улицу и, свернув в переулок за театром, подошли к служебному входу, возле которого сидела тощая женщина с жировиком на щеке и деловито вязала. Мой друг показал визитную карточку, и женщина пропустила нас внутрь. Мы взошли по лестнице в маленькую общую гримерку.

Перед закопченными зеркалами горели масляные лампы и свечи, актеры – мужчины и женщины – снимали грим и костюмы, ничуть не стесняясь друг друга. Я отвел глаза. Мой друг оставался невозмутим.

– Могу ли я поговорить с мистером Верне? – громко спросил он.

Девица, которая играла лучшую подругу главной героини в первой пьесе и нахальную дочь трактирщика в последней, указала нам в дальний конец комнаты.

– Шерри! Шерри Верне! – позвала она.

Юноша, поднявшийся на ее зов, был худощав и не столь условно красив, сколь казалось из зала. Он вопросительно взглянул на нас:

– Кажется, не имею удовольствия…

– Меня зовут Генри Кемберли, – сказал мой друг, отчасти растягивая слова. – Возможно, вы слышали обо мне.

– Должен признаться, не имел чести, увы, – сказал Верне.

Мой друг вручил актеру визитную карточку.

Верне рассмотрел ее с неподдельным интересом.

– Театральный агент? Из Нового Света? Боже мой! А это?.. – Он посмотрел на меня.

– Это мой друг, мистер Себастьян. Он не нашей профессии.

Я забормотал о том, как мне понравилось представление, и мы обменялись рукопожатием.

– Вы бывали в Новом Свете? – осведомился мой друг.

– Не был удостоен, – признался Верне, – хотя это моя заветная мечта.

– Что ж, дружище, – сказал мой друг, имитируя легкую фамильярность выходца из Нового Света, – возможно, вашей мечте суждено сбыться. Последняя пьеса. В жизни не видел ничего подобного. Это вы написали?

– Увы, нет. Не я. Автор – мой хороший друг. Но я придумал механизм волшебного фонаря для представления теней. Лучше нет ни в одном театре.

– А вы не могли бы назвать мне имя этого драматурга? Возможно, мне стоит поговорить с вашим приятелем лично.

Верне покачал головой:

– Боюсь, это никак невозможно. Он человек деловой и не хочет, чтобы кто-то знал о его причастности к театру.

– Понятно. – Мой друг вытащил из кармана трубку, сунул ее в рот и рассеянно похлопал себя по карманам. – Прошу прощения, – сказал он, – кажется, я забыл свой кисет.

– Я курю крепкий черный табак, – сказал актер, – если вас это не смущает…