Он, как мог, утешал ее, но что толку? Судьбу не изменить. Ей суждено было сгореть. Ее вина была бесспорна. Она терзала оренду изнутри и обернулась такой жгучей лихорадкой, что кожа у нее покрылась волдырями и шелушилась. Я… он просыпался по ночам оттого, что постель дымилась и вот-вот могла загореться. Требовалось все время держать под рукой полное ведро воды.

Однажды меня разбудил жуткий синий свет. Она полыхала в центре комнаты, как ацетиленовая горелка, шипя и разбрасывая искры. Я в панике накинул на нее одеяло, пытаясь сбить пламя. Когда она пришла в себя, я уложил ее в кровать. Наутро она со мной не разговаривала, а только плакала. Вместо слез из глаз у нее шел пар.

Так продолжалось не день и не два. Я накоротко остриг ей волосы, чтобы они не загорелись. Я выбросил все спички, чтобы она не могла их съесть. Я отключил все электроприборы, чтобы не вспыхнула проводка. Каждое утро перед уходом на работу я поливал водой все тряпки и стены. Затем я запирал ее в комнате и клал ключ в карман.

К тому времени речь несчастной сделалась едва различима. Она булькала и плевалась, словно чайник. Кожа затвердела и поскрипывала при движении. Она больше походила на рептилию, чем на женщину. Даже глаза не мигали, когда она смотрела на меня. Порой она впадала в транс и начинала вещать.

Джейн едва дышала.

– Что она говорила?

– Ты еще маленькая.

Бледный человек молчал так долго, что подменышу показалось – он умолк навсегда.

Но когда учитель заговорил, голос его вновь стал обычным, бесстрастным и лишенным эмоций.

– Однажды вечером я вернулся домой и обнаружил, что она заткнула полотенцами все щели под дверями и в окнах, вывернула газ и сунула голову в духовку. Все мои усилия ни к чему не привели. Моя девушка умерла, причем не самым лучшим образом. Тогда я вознес молитвы богу Ворону и принес ему свою жертву. – Он пожал плечами. – Буду честен. Тогда это принесло мне облегчение.

Бледный человек, взяв отложенную книгу, вернулся к разъяснению урока. Однако Джейн не могла сосредоточиться. Ее мысли заполнило видение Гвенайдви Зеленой. Русалка, облаченная лишь в собственную красоту, раскачивается в сплетенной из лозы клетке, подвешенной над центром поля. Трибуны полны, вся школа собралась. Пахнет бензином. Взмывает пламя. Толпа ревет.

Живая Гвен сгорала, подобно мотыльку на свече, и кричала, кричала, кричала…

Видение преследовало Джейн в течение всего школьного дня и всю дорогу домой. Вот и свалка. Земля под ногами похрустывала – под слоем почвы плющились и терлись друг о друга ржавые консервные банки. Осторожно ступая, чтобы не подвернуть ногу, она добралась до дома. В кабине Джейн пинком скинула с пилотского кресла стопку белья и подключилась к сенсорной системе.

– Привет, – раздался ее шепот. – Это снова я.

Никакого ответа.

Площадь обзора 7332-го была мала, взгляд его упирался в землю. Джейн начала увеличивать угол обзора, но вдруг из любопытства вернулась к первоначальной настройке. У нее ушла минута, пока она сообразила, чем занят дракон.

Он наблюдал за мерионами.

Раньше крохотный шестиногий народец никогда особо не удостаивался внимания подменыша. Мельчайшие из разумных созданий имели общих предков с пикси. За эоны эволюционного процесса они уменьшились почти до размеров муравья. Упрощение лишило их страсти, благородства, достоинства и честолюбия. Их войны больше напоминали бойню. Мерионы не знали ни литературы, ни песен. Они не питали привязанности ни к чему, кроме тяжелого труда. Джейн не понимала, зачем 7332-й наблюдает за ними.