Мелькание фонарей, свет встречных фар сливается в зигзагообразные светящиеся полосы. Восприятие явно заторможенное донельзя. Еле разобрала, что мы выехали на набережную, миновали мост. Всё это медленно и быстро одновременно.

Наконец-то остановились. Вывалилась на улицу. Постояла немного упёршись руками в капот. Прошла к багажнику. Открыла. Достала объёмистый пакет с какой-то коробкой внутри. Что там? Где мы? Пока что тайна. Улица. Фонари. С той стороны какое-то здание, с этой — забор.

Куда-то идём. Машину не закрыла. Ну да это не моя проблема.

Миновали калитку в заборе. Аллея. Очищенная явно трактором. Фонарей нет. Только свет с улицы. С одной стороны снег, с другой деревья, кусты, местами мусорные баки. Такое себе местечко для ночных прогулок.

Достала телефон. Включила фонарик. Идём. Ясности пока не прибавилось. Развилка, дорога уходит вглубь заснеженной сейчас растительности. Прошли мимо. Ещё одна развилка. Третья. Повернули. Снег захрустел под ногами. Здесь явно зимою не часто ходят. Свет фонарика заскакал по округе. И тут до меня дошло! Мы на кладбище!

Могла бы вздрогнуть. Вздрогнула бы.

Та ещё картина. Заснеженные кресты, могильные плиты, столики, скамьи, решетки оградок.

Что-то не нравится мне это. А ещё больше то, что свыше решили, что мне это необходимо увидеть лично. Значит, происходящее здесь напрямую касается меня и Саши.

Алкоголь девицу отпускать не желал. Могилы кружили перед глазами, ещё и свет фонарика метался из стороны в сторону лишь добавляя сумбура. Вот и куда она в таком состоянии?

И тут, словно в ответ на мой вопрос, её взгляд метнулся к небу. В просвете между ветвей деревьев висела полная луна. Хм… А ведь тогда и вправду полнолуние было.

Наконец-то блуждания закончились. Калитку занесло, не открыть. Перелезла через ограду. Видимо решив убедиться в правильности места, посветила на крест.

"Луганский Александр Сергеевич", — гласила табличка под чёрно-белым фото. Даты жизни, и саму фотографию я не успела рассмотреть, но мне как-то не по себе стало. Это что? Я в будущем? Зачем мне это видеть?! И что она делает тут ночью. Пьяная.

Сначала я подумала, что вижу продолжение их с Сашей попойки, но теперь не с его, а с её точки зрения. А выходит не так?

Тем временем девица смела со столика снег. Поставила на него пакет с коробкой. Завернула края пакета, чтобы не мешали. Достала оттуда банку, лопаточку, зажгла несколько свечей. Благо вокруг полное безветрие, не задувает.

Разгребла снег на могиле, добралась до окаменевшей от мороза земли. Наковыряла понемногу половину поллитровой банки. Откуда-то появились несколько тонких черных свечей, и маленький пакетик. С последним она обращалась особенно осторожно. В свете фонарика отыскала внутри пакетика несколько коротких русых волосинок. Впечатала их в воск свечей. Затем опустила руку вниз, пробираясь под куртку, в брюки… В поле зрения появился измазанный в явно менструальной крови палец, окрасил этим свечи. И девица взялась сплетать их между собой воедино… Они не желали гнуться, закоченев на морозе, но она грела их руками и дыханием, побеждая сантиметр за сантиметром.

Те мысли, что вкладывались в этот момент в свечи меня по настоящему напугали. А ещё больше шокировали произнесенные с полной уверенностью слова:

— Луганский Александр Сергеевич, ты хочешь только меня, будешь только со мной, я понесу от тебя, и ты женишься на мне. Всё твое отныне моё. Твои деньги, душа, тело, помыслы и желания. Этот ребенок залог твоей новой жизни, — она коснулась свечами креста. И в завершении добавила: — Моё желание твёрдо, ничто его не изменит. Да будет так!