– Бабушка Айше, мне бы поговорить!

– Айгуль отдыхает.

– Мне с вами поговорить.

Старушка прищурилась и пошла в глубь двора. Эри направилась следом.

– Чай заварила только. Садись, – Айше указала на плетеную скамейку.

– Спасибо.

Беседку для чаепития окружал палисадник из самых разных цветов. Больше всего Эри впечатлил красный цветок, который почему-то напомнил паука. Невольно поежившись, она поинтересовалась:

– А это что за растение?

– Ликорис.

– Ликорис…

– Паучья лилия. Символ несчастья и смерти.

– Зачем же тогда держать его в саду?

– Ухажеров отпугивать, – Айше налила чай в фарфоровую кружку, – и лекарства делать.

– Он лечебный?

– Скорей ядовитый.

– Но…

– В сочетании с ядом наших пауков лечит душевные раны.

– Это как, – искренне заинтересовалась Эри.

– Память отшибает.

Эри поперхнулась. В голову закралось подозрение.

– Уж не его ли у Айгуль покупала Сара Векслер.

– Наркоманка-то? Наверное, его. Что им наркоманам еще надо. Стирать воспоминания о том, на что идут ради дозы.

Внутри неприятно зашевелилось предчувствие. Эри решила отложить его на потом и задать вопрос, ради которого приехала.

– Бабушка Айше, у меня вопрос.

– Ммм.

– Вот есть же всякие насекомые типа осы, шершни.

– Мерзопакостные да.

– Кто из них оставляет жало?

– Никто.

– Никто, – эхом отозвалась Эри, получившая подтверждение своей догадки.

– Мерзости могут по несколько раз жалить, – бабушка Айше плюнула на землю с отвращением.

– Чьё же тогда жало…

– Пчёлы оставляют жало. И погибают, защищаясь. Так поэтично, – улыбнулась Айше.

– Пчёлы? – Эри ввела незнакомое слово в архивный поисковик.

– Медоносные, – мечтательно промурчала Айше, – был бы у меня десяток другой тружениц пчёл, я бы пол города купила.

– Почему?

– Мёд, – терпеливо пояснила Айше, – всё эти ваши нанороботы. С опылением они справляются, а мёд делать не умеют.

– Интересно, почему я никогда о них не слышала.

– Потому что они вымерли сто лет назад.

– Что?

– Ну, может, не сто, а чуток поменьше. У моей прабабки пасека стояла за городом. Да всплыла. Остался только десяток другой банок мёда. Я пробовала еще маленькая. А потом и закончился. И всё.

– Пасека за городом, – словно не веря повторила Эри.

– Мне бы маленькую пасеку – вот бы мы с Айгуленькой зажили. Правда пришлось бы от правопорядчиков прятаться, – Айше подмигнула.

– Почему?

– Так нельзя же скрывать у себя вымершие виды, ну. Всё должно быть в базе учета России.

– Ну, конечно, – Эри ошарашенно смотрела на Айше.

– Лет 30 назад в городе нашли в фермерском районе какую-то траву из красной книги. Шуму было мама дорогая… Бабка моя тогда еще нервничала, что у нас вроде тоже на огороде что-то росло.

Эри сидела ошеломлённая. Все детали расследования один за одним собирались в стройную теорию. Из ступора её вывело сообщение от Иоши. «Срочно в офис. Я знаю имя».

Иоши ждал. Он искренне надеялся, что Эри привезет ответы, которые окончательно расставят всё по местам. Потому что текущая картина выглядела мрачно и нелогично. Когда Эри зашла в кабинет, Иоши прежде всего постарался оценить её эмоциональное состояние. Она выглядела задумчивой. Эри кратко рассказала о событиях дня и подытожила:

– Я уверена, что в смерти Инари замешаны Захаровы. Слишком много ниточек ведет к их семье.

– Но имя заказчика яда Хардвин Вебер.

Эри сердито нахмурилась.

– Вебер? Ты шутишь должно быть.

– Нет.

Эри отвела взгляд в сторону и начала анализировать полученную информацию, сопоставляя её с уже имеющейся. Иоши внимательно наблюдал за ней. В такие моменты Эри была удивительно хороша: сосредоточенная и светлая. Иоши знал, сейчас она достроит все логические цепочки, которые сам он упустил.