– Ты им веришь?

– Верю, о великая. Однако допрос уже близок к той стадии, когда они будут сочинять небылицы, которые, по их мнению, мы хотим услышать.

– Продолжай. Мне любопытно, чьи имена всплывут в этих небылицах.

– Как пожелаешь, о великая. – Главный камергер медленно попятился к выходу.

– Не задерживайся, камергер. Рано или поздно новости дойдут до его ушей.

Главный камергер обмочился.

– Ах, старый я болван! Чуть не забыл! Стражники у Нефритовых ворот сообщили, что в подходящее время пропустили карету. Внутри была девушка – по словам возницы, назвавшегося ее отцом, – пьяная. Подозрений у привратников не возникло.

– Их арестовали?

– Нет. Они выполняли свои обязанности и рассказали обо всем без утайки. Их арест ничего не даст. Они не могли ничего заподозрить.

Кто-то должен заплатить. Лучше другие, чем она, пусть на ней и не больше вины, чем на охранниках.

Во Владычестве была установлена самодержавная форма правления, однако опорой ее, о чем не задумывался даже сам Властелин, были солдаты. Они обеспечивали исполнение воли Властелина. Без солдат империя пришла бы в упадок, даже несмотря на могущественные чары, подвластные ее безумному правителю и Десяти Взятым. Не минуло бы и века, как границы Владычества можно было бы разглядеть из окна Благодатной башни Властелина.

– Понятно.

Она действительно понимала, в отличие от ее сумасшедшего повелителя, который все, кроме собственной персоны, считал иллюзорным. Он видел в себе бога во плоти. Мир и все в нем – его игрушки.

Неоспоримое могущество Властелина в конце концов обернется его погибелью. Бетдек была уверена, что эта погибель не за горами. История полнится империями и цивилизациями, чей срок однажды истек.

Любое начало предвещает конец, пусть и наступит он через многие века.

По империи уже ползут слухи о мятежниках, собирающихся под знамя некой Белой Розы где-то в Великом лесу.

Мысли о мрачном будущем не покидали Бетдек. Она осторожно начала к нему готовиться, подозревая, что сестры заняты тем же.

Но для того, чтобы пережить грядущие смутные времена, предстояло выпутаться из нынешней затруднительной ситуации.

У Капитана случился очередной приступ порядколюбия, и он ежедневно муштровал братьев с утра до ночи. В «Темной лошадке» было почти пусто. Все чересчур уставали, чтобы развлекаться. Меня встретил хмурый Маркег Зораб. Я показал ему монетку. У старины Костоправа забот было меньше, чем у остальных, – в последнее время лечить мне приходилось разве что грибок.

Гоблин и Масло играли в тонк с парнишкой, которого звали Умником. Этот Умник был в числе тех разгильдяев, которые раззадорили Капитана. То, что он вместо тренировки просиживал зад в трактире, намекало на его скорое отчисление из Отряда.

Зораб принес мне пива и забрал деньги. Я уселся на стул:

– Я тоже сыграю.

– Какими судьбами? – спросил Гоблин и сдал мне дрянные карты.

– Заняться нечем.

– Сходи в бесплатную лечебницу, найдешь чем.

– Нет предела совершенству, – заметил Масло, намекая на Капитана.

– Сам-то чего прохлаждаешься?

– Посвящаю нашего Умника в тонкости городской разведки.

– А у тебя какая отговорка? – спросил я Гоблина, с надеждой набирая новые карты.

– Такая же, как у тебя. Заняться нечем.

– Как обычно, – сказал я Умнику. – Зато других поучать горазд. Гоблин, а с подмастерьем кто заниматься будет?

– С Третьим-то? Старик опять отправил его с Одноглазым скотину считать.

Масло добавил:

– Капитана теперь хлебом не корми, дай поглумиться над Одноглазым. С тех самых пор, как Хромой у нас побывал. И чем эта какашка так разозлила Старика?