Я подтащила табурет и уселась между Сари и Одноглазым, опершись локтями на стол и пристально глядя на сгусток тумана, где должен был появиться Мурген. Одноглазый ругал Мургена, хотя тот не мог его в данный момент слышать.

– Можно подумать, ты беспокоишься о Гоблине, – сказала я.

– Конечно я беспокоюсь о Гоблине, Малышка. Нынче утром, прежде чем уйти, недоросток позаимствовал у меня трансэйдетический локутер. Не говоря уже о том, что он не отдал несколько тысяч пайсов за… Короче, он мне должен кучу денег.

Что-то я такого не могу припомнить. Одноглазый всегда был должен всем – это да. Даже когда дела у него шли хорошо. И несколько тысяч пайсов – не бог весть какая сумма. Ведь пайсы – это крошечные зернышки, все совершенно одинакового веса, что позволяет использовать их для оценки драгоценных камней и металлов. Одна северная унция – это без малого две тысячи пайсов. Поскольку Одноглазый не пояснил, что он имел в виду, золото или серебро, проще всего предположить, что это медные монеты. Другими словами, сущая мелочь.

Но опять же: он беспокоится о своем лучшем друге, но не может прямо сказать об этом, потому что на людях они ругаются уже целый век.

Если и существует такой колдовской инструмент, как трансэйдетический локутер, Одноглазый наверняка изобрел его за час до того, как одолжил Гоблину.

– Этот мерзкий гаденыш допрыгается – я его просто придушу, – ворчал Одноглазый. – Он что, хочет сделать меня крайним? – Колдун умолк, осознав, что думает вслух.

Мы с Сари мысленно завязали узелок на память: выяснить при случае – «крайним» в чем? Похоже, наши чародеи что-то задумали. И не хотят, чтобы мы об этом знали. Интересно, интересно…

Материализовался Мурген, практически нос к носу со мной, и прошептал:

– Стая ворон только что принесла новости из Семхи. У Душелов кончается терпение. Сказала: если Радиша не выйдет из своей Комнаты Гнева через две минуты, она сама войдет туда.

– Как Гоблин? – нетерпеливо спросил Одноглазый.

– Спрятался, – ответил Мурген. – Ждет рассвета.

Вопреки нашему первоначальному плану колдун даже не пытался выбраться ночью из дворца. Душелов опять выпустила Тени, просто чтобы наказать рассердивший ее Таглиос. Мы расставили наобум несколько ловушек, но я не рассчитывала на улов. Не может же все время везти в одном и том же.

У Гоблина при себе амулет, сохранившийся со времен войны с Хозяевами Теней, но неизвестно, будет ли от него толк. Несмотря на всю нашу изворотливость и предусмотрительность, никто не опробовал эти амулеты на настоящих Тенях.

Все предвидеть невозможно.

Но нужно хотя бы пытаться.

Один из княжеских охранников попробовал остановить Протектора, когда ее терпение иссякло и она отправилась вытаскивать Радишу из ее убежища. Попробовал – и от небрежного прикосновения рухнул, даже не пикнув. Позднее он придет в себя. Протектор еще не охвачена жаждой смертоубийства.

Душелов ворвалась в Комнату Гнева, просто разнеся дверь на куски. И взвыла от разочарования еще до того, как эти куски закончили свое падение.

– Где она?

Душелов была в такой ярости, что присутствующие содрогнулись от ужаса.

Младший камергер, сложившись в поклоне почти вдвое и продолжая неуклюже сгибаться, жалобно проскулил:

– Она была здесь, о великая.

Кто-то тупо твердил:

– Мы не видели, чтобы она выходила. Она должна быть в Комнате Гнева.

Откуда-то издалека, как будто из другого пространства и времени, донесся выразительный смешок.

Душелов медленно обернулась, ее пристальный, злобный взгляд готов был сразить любого, точно копье.

– Подойдите ближе. Повторите все сначала.