Мальстен нервно усмехнулся.

– Вот уж не думал, что когда-нибудь услышу такое.

– А я никогда не думала, что буду разговаривать с казненным анкордским кукловодом. И все же мы разговариваем. – Заметив, как помрачнело лицо собеседника, Эленор сочувственно улыбнулась. – Вижу, эта история не так проста, как ее преподносят. Я многое повидала, Мальстен, и, хоть убей, ты не похож на монстра, которым тебя выставили.

– Отчего же? – мрачно спросил данталли.

Эленор продолжала глядеть на него по-матерински заботливо.

– Монстры так себя не корят, мой мальчик, – вздохнула она, и Мальстен невольно отвел взгляд. Эленор кивнула. – Да, именно об этом я и говорю. Знаешь, может, я и наивная старуха, но все же умею отличить искреннюю горечь от притворной. Рерих VII явно лгал на твой счет.

– Его версия официальная, – сухо сказал Мальстен.

– Что ж, – хитро прищурилась женщина, – с радостью услышу правдивую.

С того дня прошел год.

Эленор была единственным человеком, кому Мальстен открылся в Прите. Покидать деревню ему не пришлось: никто и впрямь не узнал его секрет, а повитуха стала ему добрым другом.

За минувшие месяцы Мальстен позволил слабой надежде, что теперь его жизнь войдет в спокойное русло, разгореться в обоих сердцах. Но, похоже, он чем-то прогневал Тарт, раз она в одночасье решила отвернуться от него. Всего за один вечер он потерял единственного близкого друга, а его тайна стала известна семье кузнеца и, возможно, повитухе из соседней деревни. Оставаться в Прите было нельзя, уже сегодня придется уходить.

Снова скрываться.

Снова искать пристанище.

Слабость тяжелым грузом легла на плечи Мальстена. Он устало уронил голову на грудь, словно она была слишком тяжелой, чтобы шея могла удерживать ее.

– Я сделал, как ты говорила, Эленор. Все сделал. – Голос его предательски надломился, понадобилось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки. – Надеюсь, боги будут милостивы к твоей душе и позволят тебе переродиться.

Дождевая вода неприятными холодными ручейками текла за ворот плаща, но у Мальстена не было сил снять с себя мокрую верхнюю одежду.

Шесть часов.

Слишком долго, чтобы пройти без страшных последствий.

До Войны Королевств Мальстен еще был способен на такое, но теперь…

Скорбно посмотрев на покойницу, он пообещал себе, что, как только оправится, похоронит Эленор, как подобает. Но сейчас он должен был расплатиться за то, что сделал в доме кузнеца.

Всего одна марионетка, – успокаивал себя кукольник. – Должно быть терпимо. Я должен это пережить, я ведь переживал и не такое.

Последняя нить, связывающая Мальстена с Беатой Шосс, оборвалась. Обреченный взгляд данталли уставился на светлеющее небо за окном. Утро четырнадцатого дня Матира медленно опускалось на Арреду, унося с собой ночую бурю и спокойную жизнь Мальстена Ормонта.

Вальсбургский лес, Гинтара

Четырнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

Вместо тихой ночи в доме графа Ричифера Аэлин получила уйму работы – сожжение спарэги и последующее исследование особняка на предмет других существ. И хотя охотница была уверена, что эти меры совершенно излишни, чета Ричифер настояла и предложила щедрую оплату. Скрепя сердце Аэлин согласилась, провела тщательный осмотр дома и прилегающей территории, а потом целых два часа успокаивала Стефана.

Утром тринадцатого дня Матира она поспешила покинуть особняк и окрестности Росса, несмотря на продолжающуюся непогоду. Бэлл Ричифер уговаривал ее остаться, но Аэлин не хотела становиться цепным псом при графской чете. Заработав щедрую награду, она направилась в близлежащую деревню, надеясь хотя бы там перевести дух. Облегчать путнице дорогу боги явно не собирались: дождь перестал лишь утром следующего дня.