Хетти предложила Шани занять одно из кресел, а сама устроилась на банкетке напротив. Она словно бы избегала смотреть на стол и портрет, и Шани очень захотелось понять почему.

– Я к вашим услугам, господин Торн, – сказала Хетти.

Шани помолчал, собираясь с мыслями, а затем произнес:

– Должно быть, вы тоскуете по мужу.

Хетти кивнула.

– Мне до сих пор не верится, что он умер. Знаете, он по вечерам уходил сюда работать, и я по привычке просыпаюсь ночью и думаю, что он все еще в кабинете. А потом понимаю, что Бериля больше нет, – в глазах вдовы появился влажный блеск, но пока Хетти не плакала. – А вам приходилось терять близких?

– Да, – кивнул Шани. – Мои родители умерли несколько лет назад.

– Тогда вы меня понимаете, – вздохнула Хетти.

– Разумеется, понимаю, – заверил ее Шани и сразу же спросил: – Где обнаружили тело господина Хостки?

Теперь вдова не удержалась и шмыгнула носом. Провела по щеке платочком.

– Здесь, в этом кабинете. Он сидел в кресле, уронив голову на стол. Я… – Она сделала глубокий вдох, словно ей не хватало воздуха. – Я нашла его здесь.

Шани дождался, когда Хетти перестала всхлипывать, и попросил разрешения осмотреть стол. Вдова кивнула, и он приступил к изучению бумаг.

В основном, записи Хостки содержали химические формулы и размышления по поводу новых препаратов. Хостка писал на нескольких языках: Шани узнал и завитки сулифатских букв, и округлые бока амьенского полуунциала, и затейливые иероглифы Восточных островов. В самом центре стола лежала раскрытая книга крупного формата – «Слово о химии» Келета Киши. Листы были смяты: видимо, именно на нее и упал Хостка, когда его постиг удар. Шани всмотрелся: в центре страницы было пятно, возможно, от слюны. Такие же пятна красовались на краях страниц: Хостка облизывал пальцы, чтобы страницы легче переворачивались. Шани склонился к книге и, сделав вид, что пристально изучает написанное, обнюхал страницы.

Ничего. Никаких посторонних запахов. Впрочем, если бы они были, то их учуяла бы собака, которая обыскивала кабинет.

Шани вспомнил, как учебник по истории Средневековья упоминал способ отравления при помощи книги. Страницы пропитаны ядом, который жертва сама отправляет в рот. Шани закрыл книгу и спросил:

– Моя госпожа, можно мне забрать это?

– Разумеется, – кивнула Хетти, и Шани с трудом запихал книгу в сумку.

– У вашего мужа были враги?

Хетти коротко и грустно рассмеялась.

– Враги? Заступник с вами, какие враги, все его любили. Даже наши кредиторы всегда относились с уважением. Нет, Бериль был не из тех, кто наживает неприятности.

– Вы уже продали дом?

– Да, – кивнула вдова. – Господину Никешу. Вместе с некоторыми деталями обстановки, которые мне не понадобятся.

Имя оказалось знакомым: Никеш был известным столичным толстосумом и по богатству практически соперничал с государевой фамилией. Зачем только ему покупать этот дом, подумал Шани. Особняк Хостки был самым заурядным представителем местной архитектуры, и вряд ли денежный мешок, который украшал свой дом старинными статуями, а лепнину на фронтонах позолотой, стал бы жить здесь. Снести дом и выстроить на его месте новый? Тогда почему именно этот район, пусть хороший, но слишком уж простой для такой персоны? И зачем покупать мебель прежних хозяев?

– А обстановку кабинета он купил? – поинтересовался Шани. Вдова кивнула.

– Да, полностью. Сами видите, здесь все на прежних местах.

– Когда вы уезжаете из столицы, моя госпожа?

– Через седмицу, – вздохнула Хетти. – Как ни тяжело покидать дом, в котором мы были так счастливы, но все же я лишена возможности оставаться здесь.