Хорошо хоть, она не считала, что он американский модельер. Повезло Бродскому.

Не то чтобы Кирилл Костромин был блестяще образованный интеллектуал, но все же ему хотелось иногда поговорить хоть о чем-нибудь, отличном от сезонных скидок в «МЕХХ», и о том, что вчерашняя премьера в «Кодаке» – «полный отстой». Впрочем, если попадались такие, которые посещали «МЕХХ» и «Кодак», можно было считать, что ему повезло. Хуже обстояло с теми, кто посещал дискотеку «От винта» и бар на Преображенке.

Настя Сотникова была первой женщиной за много лет, с которой он на самом деле разговаривал. И это его пугало.

– Кирилл Андреевич, я просто так сказала. Вы не беспокойтесь. Это мой родственник Владик считает, что у меня помрачение рассудка, а на самом деле я вполне дееспособна. Я не стану больше приставать к вам со свиданиями. Честно. Спасибо и на этом. Вам когда в Москву?

– В понедельник я улетаю в Дублин. Отсюда, из Питера. Вернусь через две недели, тогда и поеду в Москву.

– У вас отпуск или командировка?

– Отпуск.

– Господи, это такое счастье – отпуск. Когда вы вернетесь, я уже все буду знать.

– Ну да, – сказал Кирилл жестко, – или вас к этому времени похоронят рядом с бабушкой.

– Почему? – спросила она испуганно.

– Да потому, что, как только вы полезете со своими выяснениями в банку с пауками, паук-убийца от вас избавится. От вас избавиться легче легкого. Даже не на счет «три», а на счет «раз». Въедете вы на вашей дохлой машине в какую-нибудь речку, благо речек тут у вас полно, и дело с концом.

– Я не въеду, – проговорила она храбро, – я машину десять лет вожу.

– Да от вас и не требуется въезжать. Вас где-нибудь придушат, а машину под горку скатят, только и всего. Вы ведь даже приблизительно не представляете себе мотивов. А вдруг и вправду какие-нибудь деньги замешаны, отличные от тысячи долларов? Или произведения искусства? Вы бабушкины документы, дневники, бумаги смотрели? Наверняка ведь они в доме есть, если она в нем всю жизнь прожила.

– Нет, – сказал Настя, чувствуя себя круглой идиоткой, – ничего я не смотрела. Я посмотрю сегодня. У меня как раз будет время до понедельника.

– До понедельника! – фыркнул Кирилл.

– Кофе? – нежно спросил выткавшийся из воздуха официант. – Эспрессо? Капуччино?

– Мне, если можно, большую чашку, – попросила Настя и улыбнулась официанту, чего Кирилл никогда не делал. Официант улыбнулся в ответ вполне человеческой улыбкой, – и покрепче.

– Мне то же самое и минеральную воду «Перье». Холодную. С лимоном. И сигареты «Парламент».

– Конечно.

Настя посмотрела в спину официанта, который двигался как балетный танцор, а потом взглянула на Кирилла:

– Неужели вы и вправду считаете, что меня могут… убить?

– Убили же вашу бабушку, – он равнодушно пожал плечами, – почему не могут убить вас?

– Потому что это невозможно, – выговорила она отчетливо, – невозможно, и все.

– Возможно все.

– Нет, – сама себе сказала она, – нет. Не может быть.

В эту секунду, когда она сказала себе «не может быть», он принял решение.

Оно пришло само, как все важные решения в его жизни, и он должен был только сделать выбор – принять его или забыть о нем. За десять лет из водителя большегрузных машин он стал владельцем процветающей, агрессивной и хищной, как новорожденный динозавр, компании. Он умел быстро и правильно оценивать приходящие к нему решения.

Он ничего не потеряет, кроме времени. Если попытка будет неудачной, он впишет ее в графу «непредвиденные обстоятельства» и станет жить дальше. Если она окажется удачной – ну хоть на этот раз! – никакие Децлы, а заодно и Бивисы и Бадхеды женского пола ему больше не понадобятся.