Правда в этих сказках своя, чаще всего она сливается с порывом милосердия, но иногда и спорит с ним. Всего важнее победа над злом. Правда всегда непременно побеждает Кривду, гордый богач наказывается разбойниками, своими же крестьянами, и в конце концов женой, которая приказывает зарыть его живым в землю, Марко богатый – а богатство в сказке дается только в награду за честность, храбрость и бескорыстие, у кого этого нет, оно отнимается, – остается вечным перевозчиком у Змея, жадная старуха, прообраз ненасытной жены в Сказке о рыбаке и рыбке, вместе с мужем превращается в медведицу и медведя. Даже Богородица Мария сурово наказывает провинившегося. Правда Божия в сознании сказочников доказывает себя, как правило, силой, противостающей явному злу. Однако для победы правды всегда требуется вмешательство чудесного.

Чудесное живет и в сказке и в мифе, хотя между ними и есть различие. «Сказка знает такой мир, где все шиворот-навыворот – страну-наизнанку: там телега тащит осла, там кубы катятся, там носят воду решетом, варят уху из еще не пойманной рыбы и шьют одежды из шкур еще не убитых зверей. Но чудеса страны-наизнанку – сплошь обнаженный сарказм. Мифу же для создания чудесных существ и предметов, для совершения чудесных действий не нужно прибегать к сарказму, к скрытой карикатуре и иронии. Налицо полная серьезность[2]. Юмористический, улыбчивый задний фон очень существенен в русской сказке, он смягчает многие жестокости, ибо сказка отнюдь не сентиментальна, но все, что там происходит – всерьез и не очень. В сказке не живут, как живут в мифе, скорее ею расцвечивают жизнь.

Иногда она приходит во сне и устанавливает свои законы в жизни, и тогда упраздняются границы между церковным, священным, спасительным и мирским, житейским, бытовым. И там и здесь действуют особые законы, забытые законы детства. Это детство Христово, и в него, по словам Иисуса, нужно обратиться, чтобы войти в Царство Божие. Иным словом, стать братцем Христовым. Сказка сказывается для того, чтобы вернуть взрослому живущего в нем «братца-ребенка», сделать его мыслящим по-детски и по-детски спасающимся. Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф 18:2). Это, может быть, один из самых загадочных текстов Евангелия и менее всего комментируемых. Как обратиться в дитя, когда ты отяжелен опытом, нагружен попечениями житейскими, страстями, страхами, борьбой за жизнь, соперничеством с другими, заботой о социальном статусе и погоней за собственным «я»? Сказка не объяснит, но покажет как. Она поможет читателю или слушателю стать подражателем Христу, обрести глубинное родство с Ним. И тогда и Он сам, Тот, Кто бродит по земле, встретит тебя в «рабском виде». Но только младенческий взгляд способен узнать его. Однако для того, чтобы этот взгляд в себе засветить, нужно самому измениться, пройти через испытания, которых всегда вдоволь как в реальном мире, так и в сказочном.

Стать как дети – это значит научиться встречать чудо на каждом шагу и узнавать Бога там, где разве только святой, «чистый сердцем», может его признать. Узнавать и жалеть. В детском мире жалость играет куда более важную роль, чем во взрослом, где она стала состраданием. Но сострадание бывает холодно, отстраненно, жалость всегда близка и тепла. В народном языке совсем до недавнего времени жалость означала то же, что и любовь и часто говорилось «он жалеет» в значении «любит и милует». Дети любят жалостью; вот незнакомец заходит в дом, просит еды и ночлега, хозяин жалеет его, а таинственным гостем оказывается Сам Христос и оказавший милость вознаграждается сторично. За милость-жалость посылается и богатство, и дом, счастливое замужество всего-то за кусок хлеба или стакан воды.