Улыбнувшись, я поняла, что все у нас наладится. Нужно только подождать, когда он приедет. Только сейчас я осознала, что была глупой, раз не поняла, что он и есть тот самый, за кого нужно держаться. Я, как дура, цеплялась за прошлое, позабыв настоящее и будущее… Думала только о сыне, не считаясь с чувствами Глеба. Как я могла так просто разрушить наш тихий мирок, где мы были почти, как семья? И неужели этого уже никогда не будет?

– Я позвоню позже и скажу, где нахожусь, – проговорила, понимая, что молчание затянулось.

– Хорошо, тогда до связи, – быстро бросил он и хотел уже отключиться, но я его остановила:

– Глеб!

– Да? – затаив дыхание, ответил он.

– Спасибо.

Это единственное, что я могла сказать ему сейчас. В голове крутилось много слов благодарности и… чего-то еще, что рвалось наружу, но мне не хотелось говорить это по телефону.

– Пока не за что, – сухо проговорил он и отключился.

Хотелось расплакаться от понимания, что он ожидал услышать нечто иное, но я не могла ему солгать. Не могла сказать, что чувствую к нему что-то большее, чем привязанность. Даже зная, что через телефон он не почувствует лжи, все равно не могла.

– У тебя что-то случилось? – тихий и неожиданный вопрос заставил вздрогнуть. – Прости, не хотела подслушивать, – добавила она, когда я обернулась.

– Долгая история, – ответила, печально улыбнувшись и не желая посвящать ее в свои проблемы.

– Я вещи принесла, – сказала Катя, показывая на руки. – Извини, но, кроме платьев, сестра ничего не носит, – скривившись, проговорила она, кладя вещи на кровать. – И да, я выбрала самое скромное, если что, – и, подмигнув, выскользнула из комнаты.

Печально улыбнувшись ей в след, я вновь покачала головой, понимая, что будет непросто расстаться с этой позитивной девушкой.

Заметив на двери защелку, я тут же воспользовалась ею и отправилась в ванную. Комната оказалась небольшой, но в ней помещалось все самое необходимое: душевая кабинка, раковина, небольшой шкафчик с полотенцами и, собственно, туалет.

Убедившись, что и на двери в ванной тоже есть защелка, я воспользовалась и ею. Правда, для оборотней эта защелка, словно зубочистка. Но не оставлять же теперь двери нараспашку! Да и мне так намного спокойней.

Надолго задерживаться в этой комнате я не планировала, но получилось иначе. Под горячими струями душа я позволила себе расслабиться и попробовать разобраться со своими чувствами. Я погрузилась в размышления и пыталась понять поступок Макса. Ведь когда-то он говорил, что жить без меня не сможет, но оказалось, что это не так.

До сих пор в голове не укладывается, что он жив! За столько лет ни разу не дать о себе знать... Его поведение заводило в тупик. Неужели за все это время ему было трудно просто взять и позвонить? Даже если ему наплели с три короба обо мне невесть что, почему нельзя было спросить так ли это или нет? Неужели все, что было между нами, всего лишь игра? И судя по тому, что я увидела сегодня, ему неплохо живется с парой. Оказывается, больно знать, что он жив, счастлив и ничего не хочет знать обо мне и сыне.

Я чувствовала, как внутри зарождалось злость на Макса, чувствовала, как волчица рвется наружу, ведь ей не хотелось вновь терять истинную пару. Вот только я не намерена позволять ей брать над собой вверх! Я старалась снова и снова убедить себя в том, что он нам не нужен, что у нас разные пути в жизни, но этого боль в груди меньше не становилась.

Сама не поняла, как потекли слезы, смешиваясь со струями воды, как из груди вырвались первые всхлипы. Было больно понимать, что мы ему не нужны, а я все это время винила себя, спать ночами не могла, вспоминая его безжизненный взгляд, страдала и любила, а он просто вычеркнул меня из своей жизни. Но обиднее всего было за сына, ведь я рассказывала Максимке, какой у него был хороший отец, как бы он гордился сыном. Но вместо этого Макс назвал собственного сына ублюдком!