– Нет, друзьями Любарской я займусь сам, – возразил Гуров. – А капитан пусть проверит квартиры Востокова и Зверевой. Вечером, часов в девять, встречаемся у тебя в кабинете, обсудим полученную информацию. Нам будет что обсудить.

Гуров убрал телефон и достал список, полученный утром от Ганчука. Среди близких друзей Инессы Любарской значились три фамилии: художественного руководителя драматического театра, где работала актриса, Леонида Мамонтова, режиссера того же театра Олега Сергеева и заведующей литературной частью Клавдии Соболь. «Времени до вечернего совещания у меня не так много, всех троих я не успею опросить. Кого же выбрать? Соображения субординации требуют начать сверху, то есть с руководителя театра, но что-то мне подсказывает, что этот Леонид Мамонтов не был близким человеком для актрисы. Нет, начну-ка я лучше снизу, с Клавдии Соболь. И если время останется, побеседую с режиссером Олегом Сергеевым».

Выработав такой план, он снова достал телефон и набрал номер Клавдии Соболь. В трубке он услышал женский голос, который довольно высокомерным тоном произнес:

– Кто это? Я слушаю!

«Наверное, заведующей литчастью надоели всякие графоманы, которые предлагают ей свои пьесы», – подумал сыщик. Он представился и объяснил цель своего звонка. Голос в трубке сразу изменился, причем весьма резко.

– Да, конечно, я буду рада вас видеть! – воскликнула Клавдия Соболь. – Я готова помочь найти убийц Инессы! Вы можете подойти ко мне в театр?

– Да, сейчас буду, – пообещал сыщик.

Спустя двадцать минут он вошел в театр и спросил, как ему найти заведующую литературной частью. Его провели на второй этаж, где располагались кабинеты театрального руководства.

Когда проходили центральный холл, в глаза сыщику бросился висящий на стене женский портрет в траурной рамке. Гуров догадался, что это портрет Инессы Любарской. «Что ж, в театре, как видно, переживают смерть своей актрисы», – подумал сыщик.

В небольшом кабинете, стены которого были увешаны разного рода театральными фотографиями, навстречу Гурову поднялась женщина лет сорока пяти – Клавдия Соболь. Она предложила гостю кресло и села сама.

– Хорошо, что смерть Нюси расследует такой квалифицированный человек! Может быть, вы сможете найти убийц. Пока что нашим местным сыщикам это не удается. Вот уже второй человек из мира искусства гибнет, а зло остается безнаказанным!

– А кого вы считаете первым погибшим? – поинтересовался Гуров.

– Разумеется, художника Игната Денисовича Бушуева! – ответила Соболь.

«Ну да, историк Овчинников не принадлежал к числу людей искусства, поэтому она его не считает», – подумал Гуров. А вслух сказал:

– Да, конечно, уже вторая смерть… Мне нужно задать вам несколько вопросов, чтобы прояснить обстоятельства гибели вашей подруги. Ведь вы с Любарской были подругами?

– Да, разумеется!

Гуров про себя отметил эту приподнятую манеру разговаривать: хозяйка кабинета не просто говорила, а все время восклицала.

– Значит, вы ее хорошо знали, – заключил сыщик. – В таком случае вы, наверное, сможете мне сказать, что заставило вашу подругу поздно вечером двадцать первого сентября отправиться в такое глухое место, как Черная скала?

Клавдия Соболь ответила на вопрос не сразу. Было заметно, что она пребывает в затруднении. Затем она широко развела руками и произнесла:

– Трудный вопрос! Может быть несколько причин. Например, Нюся могла туда пойти, чтобы полюбоваться красками заката. А еще ей могли в этом месте назначить свидание, ведь место довольно романтичное.

– А что, у Инессы Васильевны были поклонники? – удивился Гуров. – Но, насколько я помню, вашей подруге было уже около шестидесяти…