– Да что у вас ещё такое?

– Чертовщина, какая-то, сказать стыдно. Ехали на север по Ленина, никуда не сворачивали, приехали с юга. Не понимаю…

– Мы пробовали и на юг, и на восток, и на юго-запад, – сказал раздражённо Куратор. – Весь центр исколесили. Не верите – сами попробуйте!

– Какой диаметр локали? – внезапно спросил Матвеев.

– Чего? – удивился Куратор. – Какой диаметр?

– Как далеко вам удалось отъехать от Института?

Куратор с Андреем переглянулись и пожали плечами:

– Трудно понять. Нет никакой границы, темно, и город мы не очень хорошо знаем…

– Мы проехали школу, но не доехали до Дома Быта, – сказала Ольга.

– Километров шесть, угу, угу… В первом приближении сойдёт… – Матвеев достал из одного кармана логарифмическую линейку, из другого – блокнот, и невозмутимо погрузился в какие-то расчёты. Все мрачно уставились на него.

– Ну, что там, Игорь? – нетерпеливо сказал наконец Лебедев.

– А чего вы ждёте? – поднял голову учёный. – Это вам не квадратное уравнение решить. Идите, вон, людей спасайте…

– Да от чего спасать-то?

– От холода, конечно!

Ближайший наружный термометр оказался на окне помещения охраны. Красный спиртовой столбик показывал плюс двенадцать.

– Ну, прохладно, конечно, для лета, но ничего, в принципе, страшного, – неуверенно сказал Андрей.

– Я на Севере служил, так там летом такое за счастье, жара просто считалась! – бодро ответил ему Сережа или Вася, подтянувшийся со своим небратом-близнецом из столовой. От них вкусно пахло борщом, и Ольга внезапно поняла, что умирает от голода.

– Вань, я пойду в столовую, поем, – сказала она мужу.

– Да, Рыжик, сходи, конечно, – рассеянно ответил он. – Слушай, а у тебя зимние вещи где хранятся?

– В шкафу в прихожей, а что?

– Ничего, ничего. Иди в столовую, тебе надо хорошо питаться.

Только войдя в душное тепло столовой, Ольга поняла, что до сих пор сильно мёрзла. В большом помещении было людно, как никогда – сначала ей показалось, что тут собрались все, кто добрался в темноте до Института, но потом она заметила, что преобладают женщины и дети. Мужчин было мало, они торопливо ели и уходили. Вдоль дальней стены устроили, отгородив положенными на бок столами и застелив неизвестно откуда взявшимися матрасами, импровизированные ясли для самых маленьких. Оттуда доносились крики и возня, вокруг сидели несколько матерей, пытающихся уследить за этим хаосом. Было шумно, сильно пахло кухней, работающие от баллонов газовые плиты нагрели воздух до настоящей жары.

На раздаче, посмотрев на её выпирающий живот, налили сразу полторы порции наваристого борща: «Кушайте-кушайте! Вам надо! Вот, творожку ещё возьмите со сметанкой. Там самый кальций, для косточек полезно! Берите-берите, не смотрите, что последний, кому ещё, как не вам? Жалко, хлебушка нету, приели весь хлебушек…». Дородная пожилая повариха почти насильно всучила ей плошку творога и стакан сметаны. Впрочем, Ольга действительно чувствовала себя голодной и не сильно сопротивлялась.

Присев с краю за длинный стол, она начала с аппетитом есть. Борщ оказался очень вкусным, девушка вбухала туда чуть ни полстакана сметаны и смолотила большую порцию, почти не заметив. Творог уже ела спокойнее, замешав с остатком сметаны и посыпав сахаром.

– Ольга Пална! – рядом с ней присел завстоловой, небритый усталый мужчина предпенсионного возраста, фамилии которого девушка не вспомнила. – Говорят, из города не выехать?

– Кто говорит? – строго спросила Ольга.

– Ну… – он неопределенно развел руками.

– Вот панику не надо разводить!

– Да я что… Я, собственно, о продуктах… Кончается же всё. Не ждали мы такого наплыва, не запаслись. Хлеба нет, картошка кончается, молочные продукты… Да и холодильники выключили, электричества не хватает. Когда подвоз-то теперь ждать? Кормим, опять же, бесплатно, под запись, директор распорядился. Всё понимаю – люди прибежали в чём были, без денег, не сидеть же им голодом. Но я лицо материально ответственное…