Глэдис фыркнула.

– Тебе повезло, что шеф не выдал официальный запрет на выслеживание и полевые изучения этих особей. Иначе досталось бы тебе, – в ее голосе послышались нотки беспокойства.

Когда долго живешь с человеком, поведение которого становится непредсказуемым, поневоле становишься эмпатом. Я научилась распознавать эмоции окружающих по их повадкам, а по курсу социологии нам не раз давали задание на изучение литературы, которая помогает определить эмоциональное состояние по невербальным жестам человека. И вот, смотря на Глэдис и Фрэнка, я могла предположить, что эти двое неравнодушны к друг другу. Было в их перепалке что-то уютное, родное.

– Все ты ворчишь, – с заботой пробормотал Горман.

– Потому ты до сих пор и дышишь, что ворчу, – подмигнула ему Глэдис. Потом она спохватилась и переключила внимание на меня. – Детка, угощайся!

Взгляд упал на аппетитные булочки. Каким бы ни был полезным салат, тушеное мясо и картофельное пюре, а с выпечкой ничего не сравнится. Особенно с булочками.

Впившись зубами в сдобное тесто, не удержалась от удовлетворительного стона.

– Глэдис, – обратилась я к ней, прожевав первый кусочек, – булочки восхитительны!

– У Глэдис золотые руки, – с теплотой проговорил Фрэнк, протягивая руку к подносу.

Врач ловко стукнула по ней.

– Холестерин, Фрэнк! – Мужчина смерил ее умоляющим взглядом, отчего она сдалась. – Ладно. Но только одну!

Со счастливой улыбкой он тоже принялся за булочку. Услышав довольное «М-м-м!», я невольно заулыбалась. Все любят выпечку, а кто утверждает обратное, тот просто ее никогда не пробовал.

***

Когда с приемом пищи было покончено, наступил момент, который и определил мое будущее. С помощью ручного сканера, Глэдис еще раз осмотрела меня, чтобы убедиться в том, что на мне не осталось частиц Пустоты. Раны почти затянулись, а на их месте оставались рубцы. Оказывается, у них есть специальный спрей, от которого даже самые глубокие порезы могут затянуться за несколько часов. Мои будут заживать чуть дольше из-за того, что ранил меня не предмет, а существо.

– Ну вот и все, дорогая, – с ноткой грусти проговорила Глэдис, отходя от кушетки, на которой я сидела.

Ее печаль мне была непонятна, ведь мы знакомы всего несколько часов. Возможно, Глэдис из тех людей, которые быстро привязываются к другим, вот ей и грустно.

– Спасибо… за все, – негромко сказала я, чувствуя, что хоть как-то должна ее утешить.

Глэдис развернулась и всхлипнула.

– Ты – первая, кого сюда доставили за последние десять лет. Даже не представляешь, как тут порой бывает одиноко, не с кем поговорить и… – врач достала из кармана носовой платок и вытерла проступившие слезы. – Это так здорово – снова заботиться о ком-то.

Я опустила взгляд. Мне незнакомо это чувство – забота. Обо мне не заботились, никогда не переживали, поэтому я понятия не имела, что испытывала Глэдис, но мне ее краткое опекунство было в радость. Впервые за долгое время я знала, что нахожусь в безопасности.

Поднявшись с кушетки, я подошла к врачу и коснулась ее руки. Голубые глаза посветлели. Она порывисто обняла меня.

– Знаю, что ты этого не вспомнишь, но прошу, Джилл, береги себя. То, что ты пережила, ужасно.

– Да, встретить демона Пустоты – то еще приключение, – попыталась пошутить я.

Глэдис отстранилась и положила руки мне на плечи, одарив пронзительным взглядом.

– Он с тобой творил ужасные вещи, – не своим голосом заговорила она. От такого тона все внутренности заледенели. – Прошлое сыграет с тобой жестокую шутку, не поддавайся ему. Не оглядывайся назад…