Хм, и зачем это ей нужно, разве Глинка не рассказала?

И совсем уж неожиданно прозвучал вопрос:

– Что нас связывает, Дианир? Помню, ты вначале пытался со мной заговорить и намекал на отношения, но я ничего не помню о наших «отношениях»…

И кто же объяснит мне, почему меня так злит это слово?

***

Лина провалилась в жаркую ярость ревнующего хомячка, пришлось даже головой потрясти с усмешкой, но тут в памяти вспыхнули обрывки сна, где не менее жаркие руки маньяка превращались хомячьи когтистые лапки, и смеяться расхотелось.

Что связывает их с Фишем – вопрос даже более занимательный, чем «отношения» с юным аристократом Зорхиром.

Мелкая хозяйка черепа, в котором Лина проживала последние три года, вначале паниковала, иногда пытаясь избавиться от чужачки, иногда считая, что заслужила смерть и просто «не доумерла», но ни о каких парнях даже не вспоминала. Ни о Зорхире, ни о преподавателе, из-за которого по мнению мальчишки и попыталась свести с жизнью счёты. Позже мелкая и вовсе научилась куда-то прятаться, иногда полностью скрывая свое присутствие. У Лины так, увы, не получалось и ощущение «не своего места» иногда тяготило её особенно сильно – тогда Глинни выныривала из укрытия и убеждала соседку, что всё сложилось лучше не придумаешь, и что расставаться с Линой девочка не желает «ни! за! что!».

Но всё равно не рассказывала о себе почти ничего.

О Зорхире Глинни сказала лишь, что он назойливый друг и слегка ухажер, но Лина чувствовала, что дело не только в этом.

– Так что же нас связывает? Мне кажется, что ты мой лучший друг, но я не помню даже, как мы познакомились.

Парень, на время потерявший дар речи, прокашлялся и почесал ухо.

– Но… мы же встречались, в смысле должны были связать судьбы…

Связь судеб – так пафосно тут называлась свадьба. Впрочем, этот обряд, вернее даже ритуал, в самом деле как-то влиял на «брачующихся», а мог и вовсе отвергнуть претендентов на связь. Хотя, довольно редко.

В мозгу вспыхнули чужие воспоминания: только поступившая в Академию девочка встречает красавца третьекурсника, но тот воротит нос он непримечательной малышки.

– Как интересно. Но почему я не помню? – протянула Лина, а в мыслях снова появились воспоминания Глинни.

Через месяц ри-Зорхир сам подошёл к девочке и предложил погулять вечером по парку, совершенно уверенный в своей неотразимости, но получил весьма яростный отказ. Малышка хоть и не унаследовала силу рода, но гордость – в полной мере.

Дианир тоже пытался рассказать эту историю, но его версия чуть отличалась. Он до последнего упирался, не признавая, что сначала подошел к девушке по настоянию своего отца, который был не прочь породниться с влиятельным родом Лейзов. Даже несмотря на то, что придётся женить младшего сына на «слабачке-воздушнице».

И что поначалу Глиннтиан Дианира совсем не впечатлила: мелкая и веснушчатая, с карими глазами и светло-золотистыми, подстриженными до плеч волосами – обычная девчонка, каких вилось вокруг красавца, «активиста и комсомольца» – целое море.

Легкая добыча оказалась зубастой рыбкой, а отказ так подогрел интерес парня, что он принялся за ухаживания всерьёз. Цветы, приглашения в Кантопольский театр, романтические подарки…

Но гордячка была непреклонна.

– Знаешь, – пожаловался водник, – мне ещё тогда показалось, что ты знаешь о сговоре родителей и только поэтому держишь дистанцию. Я пытался растопить лед, но казалось наоборот – строю стену. А сам… За тот год ты стала моим наваждением, я просыпался с мыслями о тебе и засыпал, представляя твой образ. А потом ты спуталась с тем преподом, – глаза парня сверкнули зеленым льдом, а Лина напряглась.