– Так о чем мы говорили? – спросил Володя.

– Да вроде пока ни о чем.

– А, вспомнил, я хотел у тебя спросить, чем занималась сегодня.

– Встречалась с Василенко.

– И? – подобрался Иванников.

– Расспрашивал меня о… родителях. Об их настроении накануне гибели и обо всем прочем. Ну что обычно спрашивают в таких случаях – не был ли чем взволнован, не поступали ли письма с угрозами или странные телефонные звонки… – я осеклась. – Извини, даже говорить об этом не могу… – Неожиданно я расплакалась и, взяв со стола бумажную салфетку, промокнула ею глаза. – Я, когда побывала на кладбище, наконец поняла, что все, понимаешь? Все! Их больше никогда не будет. Пока я не увидела эти могилы – сознание отказывалось верить в то, что они мертвы. Я, конечно, все понимала, но… Знаешь, говорят, что невозможно поверить, пока не потрогаешь или не увидишь, так вот, я увидела, раньше казалось, что неправда. Вот здесь. – Я постучала себя по лбу. – Я отказывалась верить в это. Потому я и бежала из города – хотя в тот момент не могла отдавать себе в этом отчет. Просто мне хотелось убежать ото всего, в том числе и от смерти своих родных…

Володя накрыл мою руку своей.

– Перестань.

Он нежно вытер мне салфеткой глаза.

– Рева-корова. Не надо.

– Нет, надо. Там… я была как окаменелой, а сейчас отхожу.

– Поехали ко мне, – без всяких предисловий предложил он мне. – Просто посидим и поговорим.

– Посидим? – подняла я вверх брови.

Он усмехнулся.

– Ну хорошо. Поговорим. Тебя так устраивает? Я хочу утешить любимую девушку. Как тебе такая постановка вопроса?

– Не надо, правда, не надо. Не начинай наш разговор сначала. Я ценю тебя как друга… и точка.

Мы прошлись по улице. Разговор не клеился, и я понимала почему. Я не могла дать своему старому другу того, что он хотел: любви, нежности, внимания. Не могла. Внезапно я остановилась напротив него.

– Мне пора. – И я отвела взгляд в сторону.

– Куда-то торопишься? – спросил он, нахмурившись.

– Обещала Шашковой сегодня приехать пораньше. У нее какие-то проблемы.

– Доведет тебя до ручки эта сплетница. Языком лишний раз почесать, и все ее проблемы.

– Она не сплетница. Ну, я побежала.

– Беги. Ты всегда от меня бежишь! – усмехнулся Иванников. В его голосе чувствовалась горечь, он понимал, что я от него действительно сбегаю.

– Нет. Я правда тороплюсь. Завтра позвоню…

Я ушла, ощущая на своей спине тяжелый Володькин взгляд.

На встречу с Тереховым я опоздала. Он стоял около памятника Героям Великой Отечественной войны и вертел головой в разные стороны. При виде меня на его лице появилось озадаченное выражение, и он сложил губы трубочкой. Я подошла ближе.

Конец ознакомительного фрагмента.