Никита вытащил из сумки вторую упаковку таблеток, взял целую пригоршню в рот, но, едва почувствовав знакомый привкус горечи, выплюнул. Сил проглотить это не было.

С улицы внезапно раздались весёлые голоса парней. Похоже, все вернулись.

– Хатат, куда веники?

– На лавку.

– Не поместятся!

– Утрамбуй!

Велехов вышел в коридор и увидел, что двери девичьих спален открыты. В них никого не было, а снизу доносились звонкие голоса:

– Дайте блин!

– Софья, а где сметана?

Хатат громко позвал с улицы:

– Русалочки мои! Баня готова!

Судя по топоту, вся девичья половина убежала во двор, прихватив блины с собой.

В передней Софья раздавала парням полотенца.

– Никита, иди сюда! – весело сказала она, увидев его на лестнице.

– Софь… – он покачал головой, – я подожду.

– Чего? Снега летом? – усмехнулась та.

Женщина вручила Велехову полотенце, не принимая возражений, и отправила в дверь:

– Вперёд!

Обе бани дымили. Возле одной собралась горка из босоножек и висели девчоночьи сорочки. Во вторую как раз заваливалась толпа голых парней. Из открытой двери дышало мокрым теплом и поднимались струйки пара. Иван, уже без одежды, собирал в охапку веники, сложенные на лавке.

– Никит? – позвал Рир, вися одной ногой на пороге бани. – Пошли, сердце у тебя нормально бьётся, выдержишь.

– Прям кардиовизор, – покачал головой Велехов. – Откуда знаешь, как у меня сердце бьётся?

– Слышу, – отмахнулся Рир.

Иван подтолкнул племянника к двери:

– Заходи, страдалец, всё хорошо будет.

Сопротивляться явно было бесполезно, так что Никита вдохнул горячий воздух и шагнул внутрь.

Пока он сидел на нижней полке, парни отхлестали по первому венику. Иван окатил себя холодной водой, смывая десяток другой листьев, прилипших к спине.

– Ух, хорошо! – завыл он и кивнул племяннику на верхнюю полку. – Ложись.

– Да нельзя мне, – возразил тот.

– Ложись, говорю! – насмешливо приказал Иван.

Рир подтолкнул парня веником:

– Давай.

– А, чёрт с вами! – сдался наконец Никита.

Первые же шлепки берёзового веника напомнили ему, как давно он не был в бане. Живое тепло приятно пошло сквозь тело, расслабляя мышцы.

– Нежнее, нежнее с болящим, – смеялись парни.

Через несколько минут Велехов, не заметив как, задремал. Голоса и смех ещё слышались, но туманная дымка уже уносила его далеко-далеко. И где-то в незнакомом месте, среди разрушенных строений, вновь возник белый волк, окидывая его хищным взглядом…

Иван опустил веник. По бане расходился аромат сон-травы, аккуратно вплетённой в ветки берёзы. Парни быстро распахнули двери до улицы. А то и самим можно было уснуть. На порог поднялся Хатат, вопросительно взглянул на Ивана. Тот кивнул:

– Позови Арнаву.

Во сне Никита прятался за разрушенными колоннами странного белого города от зверя, идущего за ним по пятам. Небо вспыхивало красным, словно древние боги в ярости поджигали облака. Рычание внезапно раздалось совсем рядом, и огромный волк бросился на парня, сваливая его на камни. Велехов выставил руки, защищаясь, но… белый зверь ткнулся носом в его ладони, игриво толкнул и отступил. А потом исчез в золотом луче света, озарившем город сквозь облака. Они расходились, светлея всё больше, пока бело-голубая дымка не заволокла пространство и странный гул не поглотил сознание.

Ледяная вода потекла в лёгкие, замораживая дыхание, наполнила собой тело. Оно само будто стало медленным течением, сквозь которое внезапно прошли сотни быстрых ручьев. Что-то тяжёлое и вязкое вышло через кончики пальцев, сопротивляясь, цепляясь.

Никита ощутил, что дышит. Грудь поднималась так, будто рёбра внутри расширялись, а лёгкие расправлялись. И он не спит! Он в сознании! Велехов открыл глаза, едва поняв это.