На следующий день, в три часа, прекрасно зная, что еще слишком рано выходить из дома, но не в силах усидеть на месте, Лизетта медленным шагом направилась к Нортумберленд-авеню. Сегодня на ней была кремовая блузка и шоколадно-коричневый кардиган, обошедшийся ей в целых десять талонов на одежду. Она тщательно умылась, однако краситься не стала, лишь в последний момент, передумав, легонько провела по губам нежно-розовой помадой – отец подарил ее незадолго до смерти. Посмотрев на свое отражение, девушка подумала, что он словно послал ей воздушный поцелуй на прощание.

В отеле она появилась в три сорок. В вестибюле ее уже ждала какая-то женщина.

– Мисс Форестер?

– Да.

Лизетта невольно залюбовалась строгими, точеными чертами лица незнакомки и ее густыми черными волосами. С такой внешностью она легко сошла бы за француженку.

– Вы рано. Мы это любим. Я Вера Аткинс. Идите за мной, пожалуйста.

Они пожали друг другу руки, и Вера направилась в глубь отеля, на ходу что-то пробормотав дежурной за стойкой.

– Сюда. – Она повела свою спутницу на два этажа вверх, затем по хитросплетению гостиничных коридоров и, легонько постучав в какую-то дверь, пропустила девушку внутрь. – Садитесь. Капитан Джепсон сейчас будет.

Комната напоминала не столько гостиничный номер, сколько кабинет. Дверь в другом конце помещения отворилась, и в нее вошел худощавый мужчина лет сорока с небольшим. Овальное лицо, проницательные глаза, длинный нос, легкая насмешливая улыбка, словно застывшая на губах.

– Капитан Селвин Джепсон, – представила мисс Аткинс.

Лизетта пожала вошедшему руку. Хорошо, что в отличие от многих мужчин в форме за ним не водилось обыкновения сдавливать руку собеседника со всей силы.

– Добрый вечер, мисс Форестье.

– Форестер, – поправила она.

– Ах да, Коллинз так и говорил. Спасибо, что согласились с нами встретиться. – Без предупреждения Джепсон перешел на французский: – Вы живете совсем одна?

– Да, – ответила девушка по-французски.

– А почему?

– А почему бы нет?

Джепсон коротко улыбнулся.

– Никаких друзей?

– Полным-полно.

– В самом деле?

Лизетта попыталась выдержать устремленный на нее пытливый взгляд.

– Я предпочитаю узкий круг друзей.

– Почему?

– Я живу в Британии с тридцать восьмого года. Не успела обзавестись многими связями после… после того, как сюда переехала.

– Постоянного кавалера нет?

– Да вроде нет.

– Вам нравится жить одной?

– Капитан Джепсон, это так важно? – Девушка только сейчас заметила, что Вера Аткинс вышла из комнаты.

– Позволите называть вас Лизеттой?

Она кивнула – не отказываться же.

– Лизетта, полагаю, мистер Коллинз уже упоминал, что мы хотим вас завербовать.

– Я не понимаю, как мой образ жизни…

– Мы на войне и должны знать все – мы зависим от того, насколько можем доверять друг другу.

– Ясно. Что ж, у меня и впрямь очень немного друзей, постоянного кавалера нет, и да, мне нравится жить одной – не выношу шума и чужого беспорядка.

– Вы аккуратистка?

– Нет. Просто мне хватает хлопот с тем беспорядком, что я создаю сама.

– Так вы неряха?

– Отнюдь. Я живу в съемной квартире и не могу позволить себе неряшества – вдруг представители железнодорожной компании явятся с проверкой.

– Это ведь квартира вашей подруги, да?

Лизетта удивилась.

– Да. Харриет Лонсдейл.

Капитан кивнул с таким видом, будто заранее знал ответ. И перешел на итальянский:

– Расскажите мне о ваших родителях.

– У вас жуткий акцент, – ответила ему девушка на том же языке.

Джепсон засмеялся. И мгновенно стал держаться совершенно иначе.

– Знаю. Поэтому-то шпиона из меня и не выйдет.