Увидев за соседним столиком своих подруг, Шеннон спросила, можно ли ей остаться с ними, и Джинни разрешила при условии, что она вернется домой не позже десяти вечера. Саманта договорилась сходить с подругами в кино, поэтому родители на обратном пути высадили ее у кинотеатра.

– Похоже, мы с тобой как минимум на пару часов предоставлены сами себе, – заметила Джинни, пододвигаясь ближе к мужу.

– Похоже на то, – согласился тот.

– Как ты смотришь на то, чтобы этим воспользоваться?

Билл улыбнулся.

– На это я всегда смотрю положительно.

Однако на самом деле оказалось, что он не совсем в настроении, поэтому все заняло больше времени, чем ожидалось. Они едва успели одеться и застелить кровать, как вернулась Шеннон. Двадцать минут спустя следом за ней вошла Саманта. Обе дочери прошли прямиком каждая к себе в комнату и закрыли за собой двери.

Потом, после того как супруги приняли душ, посмотрели по телевизору выпуск местных новостей из Финикса, они легли в кровать. Вспомнив про просьбу Шеннон выдать ей собственную кредитную карточку, Билл откашлялся.

– У тебя не вызывает тревоги то, что наши девочки слишком уж… – Он осекся, не договорив.

– Прагматичные?

– Точно.

Джинни повернулась к нему лицом.

– Такое бывает, – призналась она.

– Понимаешь, это мы, как родители, должны привить им ценности. – Билл помолчал. – Порой я задумываюсь, выполнили мы свою задачу или же потерпели полное фиаско.

– Общество самокорректируется. Дети всегда восстают против своих родителей, и именно поэтому маятник неизменно возвращается назад.

– И все же я никак не мог предположить, что наши дочери окажутся такими… прагматичными.

– Ты думал, они будут больше похожи на нас.

– В общем, да.

– Как и я, – вздохнула Джинни.

Они снова умолкли. Билл думал о Шеннон, о Сэм, однако на самом деле его тревога была связана не с дочерями. Его беспокоил новый заказ, его беспокоил музыкальный магазин Дуэйна, его беспокоило «Хранилище», его беспокоило… все.

Он заснул, размышляя о том, как уклониться от составлений правил пользования новой бухгалтерской системой «Хранилища».

Саманта смотрела на сменяющие друг друга цифры над дверью кабины лифта, вспоминая старый фильм доктора Сьюса, который видела в детстве. «Пять тысяч пальцев доктора Т.»[23]. В этом фильме были запутанные катакомбы, и лифтер, одетый как палач, нараспев описывал жуткие особенности каждого подземного уровня, мимо которого спускалась кабина.

Мистер Лэм не был одет палачом, однако ощущение было приблизительно таким же.

Менеджер по кадрам позвонил Саманте вчера вечером и сообщил, что она принята на работу. Когда девушка услышала его голос и вспомнила тест на детекторе лжи и анализ мочи, ее рука, сжимавшая телефонную трубку, стала мокрой от пота. Ей неудержимо захотелось послать мистера Лэма ко всем чертям, сказать, что она не желает работать в «Хранилище». Однако она словно со стороны услышала, как тихим робким голосом согласилась прийти в «Хранилище» за час до его открытия.

– Прежде чем вы приступите к работе, вам нужно будет выполнить несколько простых формальностей, – объяснил по телефону мистер Лэм. – Как только все будет улажено, мы начнем обучение.

– Буду на месте, – пообещала Саманта.

Когда сегодня утром она подошла к «Хранилищу», на стоянке для сотрудников уже было полно машин, однако, кроме мистера Лэма, она до сих пор никого не видела. Внутри царил полумрак, горели лишь тусклые лампы дежурного освещения. Впрочем, в кабинете мистера Лэма было светло, и именно здесь Саманте было предложено подписать все необходимые документы, а также клятву секретности.