– Смотрел матч в четверг?

Билл покачал головой.

– Правильно. Ты не особенно любишь футбол, ведь так?

– Футбол, баскетбол, бейсбол, волейбол, хоккей – я ничего не смотрю.

– А сам ты занимаешься каким-нибудь спортом?

– Никаким.

– Ну а в школе?

– Да, в школе занимался. Приходилось заниматься. На уроках физкультуры. Когда не было выбора. Но только не по своей воле.

– Почему?

– Никогда не любил спорт. Он для тех, кто не может справиться со свободой.

– То есть?

– Ну, спорт для тех, кому нужно говорить, чем заняться в свободное время, для тех, кто не способен сам ничего для себя придумать, для тех, кому нужны указания. Вроде тех, кто проводит свободное время в казино в Лас-Вегасе. То же самое. Правила. Тебе говорят, что делать. Другие решают за тебя, как ты должен проводить свое время. Наверное, кто-то так снимает с себя стресс. Им не нужно думать самостоятельно, за них все уже устроено.

Старик задумался, переваривая его слова. Затем медленно кивнул.

– Понимаю, что ты хочешь сказать.

Билл рассмеялся.

– Вы первый, кто меня понял.

Откашлявшись, Уильямсон наклонился к нему.

– Я выставляю свое заведение на продажу, – сказал он.

– Что?

– Ш-шш. Потише. – Старик подкрепил свои слова красноречивым жестом. – Я еще никому не говорил. Даже Холли ничего не знает.

– Почему? Что случилось?

– Ничего не случилось. Просто… – Он помолчал. – Скоро открывается «Хранилище». Многих из нас оно оставит не у дел.

Билл покачал головой.

– Но кафе-то тут при чем?

– Там будет свое кафе. Не закусочная, а настоящее кафе.

– И разве это имеет какое-нибудь значение?

– Боюсь, имеет.

– Ваше кафе – городская достопримечательность. Никто не откажется от него ради того, чтобы есть и пить в магазине эконом-класса. Это место – неотъемлемая часть Джунипера.

Уильямсон печально усмехнулся.

– Все дело в том, что никому нет дела до поддержки местного бизнеса. Да, кафе – достопримечательность города, и когда оно закроется, все будут об этом сожалеть, а твой друг Бен напишет душераздирающую заметку о том, как хорошо все было раньше. Но правда в том, что как только кафе «Хранилища» предложит кофе на десять центов дешевле, чем у меня, и булочки дешевле на целый четвертак, все эти люди рванут отсюда так быстро, что у меня голова пойдет кру́гом. – Он кивнул на Бака с Верноном. – И даже эти двое удерут отсюда.

Билл покачал головой.

– Я так не думаю. Людей привлекают сюда не цены, а атмосфера… и все остальное.

– Ошибаешься. Тебе кажется, что цена тут ни при чем. Однако это не так. Главное – экономика. И как только «Хранилище» заплатит за большие броские объявления в газете, трубящие о выгодных ценах, все поспешат туда. Я и так с трудом свожу концы с концами, – продолжал Уильямсон. – Конкуренции мне не выдержать. В ценовой войне мне надерут задницу. С «Хранилищем» тягаться невозможно. Оно будет понижать цены до тех пор, пока я не разорюсь. – Старик вздохнул. – Я уже предвижу неминуемый конец. Вот почему я хочу сбагрить свое заведение до того, как запахнет паленым, пока еще можно выручить за него приличные деньги.

Он помолчал, обводя взглядом кафе.

– Я хочу попросить тебя вот о чем. Дай рекламу в Интернете. Я рассудил, что если кто-то и смыслит в этом, так ты. Конечно, я тоже дам объявление, возможно, даже и в газете Бена, хотя едва ли кто-либо из местных сможет купить мое кафе. Но я подумал, что надо попробовать и через компьютер. Посмотреть, будет ли какой-нибудь отклик.

– Хорошо, – медленно произнес Билл. – Я вам помогу.

– Что, если я напишу то, что хочу сказать? Ты сможешь выложить это в Интернете?