Костры вспыхнули быстро, постоялый двор опоясался кольцом пламени. Стало очень светло внутри кольца, и непроглядная темень застила мир за его пределами. Илья обошел всю огненную стену, придирчиво ее разглядывая, и остался доволен.

– До утра ни одна тварь не сунется.

По задумке Ильи, твари должны были всю ночь шастать вокруг двора и к утру сдуреть от злости. Кто-то наверняка уйдет в лес дрыхнуть на голодное брюхо. А те, что останутся, будут в самый раз для битья – усталые, отупевшие, рвущиеся к добыче любой ценой.

– А утром мы их поодиночке…

И тут из-за костров свистнули.

Лука и Василий выронили головни, присели и зажали уши.

– Привыкайте, братья, – посоветовал Илья, болезненно морща лоб. – Это еще легонько. Вот сейчас…

Новый посвист был похож скорее на хлопок, словно кто-то, ростом до неба, звонко ударил в ладоши. Василий со стоном упал на одно колено. Лука мотал головой. Даже Илья чуть пригнулся.

Ударило по ушам вновь, так, что загудело в голове.

– В дом! – крикнул Илья.

Следующий удар они перенесли легче, его ослабили бревна.

– Убью! – прохрипел Василий. – Убью тварь, зажарю и съем!!!

– Молодец! – Илья шлепнул было Василия по плечу, но тот вовремя отшатнулся.

– И так всю ночь?! – простонал Лука.

– Нет. Устанет. Соловый хоть и нечисть, а тоже живой.

Жжжжах! Свист стал выше, теперь он не бил, он резал.

Илья присел на лавку. Здесь успели навести порядок, хоть и наспех, соорудили даже подобие стола на козлах. Тлели лучины, как раз пора было их переменить.

– Стрельнуть, что ли? – буркнул Василий, потирая ладонями уши. – На звук. Я умею. Понять бы, откуда он… Будто отовсюду.

Посвист стал еще резче, потом рассыпался, окружая постоялый двор.

– Будто отовсюду… – повторил Василий.

Илья взял пригоршню свежей лучины со стола, поворошил в пальцах, отложил.

– Лезьте в кладовую, – сказал он. – Возьмите сена или тряпок каких, в жгуты скрутите, заткните уши. И ждите утра. Скоро нечисть утомится, будет ходить кругом молча. Когда прогорят костры, полезет сюда. Ко мне через дверь, к вам через щели под застрехой.

– А вдруг опять крышу проломят?

– Нет. Если дырка есть, нечисть всегда идет в дырку. Тут-то мы ее и встретим. Полдела сделано, братья. Нам теперь не уйти отсюда. Им – тоже.

Илья усмехнулся и положил на стол булаву.

Нечисть всю ночь бродила вокруг двора, не решаясь пересечь огненное кольцо. Волоты свистели и улюлюкали, рычали, визжали на разные голоса. Потом начали уставать и злиться. На это Илья и рассчитывал. В самое свое время – темное – нечисть оказалась от добычи отрезана. Ближе к утру волоты озверели настолько, что подрались между собой. Потом самые крупные убрались в лес несолоно хлебавши. А молодь затаилась неподалеку, лишь иногда выдавая себя гулкими вздохами и лопотанием.

Илья ночью не присел ни на миг. В углу лежал меховой плащ, можно было прикорнуть вполглаза без боязни замерзнуть. Но храбр не стал разводить огонь в каменке и лучинам дал погаснуть. Бродил по темному двору из угла в угол – опасался, что матерая тварь, может, сам Соловый, наберется духу пробежать между кострами. А еще слушал, очень внимательно слушал. И принюхивался.

На слух выходило, что волотов действительно пятеро. Двое старых, двое средних, один мелкий. Как эта ватага учинила такой страшный разбой и обратила в бегство дружину, удивляться не приходилось – даже Петровичи, тугоухие и начисто лишенные воображения, терпели посвист Солового с трудом. И то их воодушевляло присутствие Ильи. Без него отважные храбры мигом намазали бы салом пятки. Выдержать сатанинское пенье волотьего хора было выше человеческих сил.