— Что-то из твоего мира? — заинтересовался некромант, устраиваясь рядом.

— Зачем же? У нас тут комедия будет, основанная на реальных событиях! — хихикнула я, щёлкая пультом.

(*Свербигузка — девка-непоседа, у нее свербит в одном месте (гузка — это попа). Она же Визгопряха

**Баламошка — полоумный, дурачок)

6. Глава 6

(Адриан)

Не успел выйти из дома старой ведьмы, как шарик заговорил:

— Значитца так. Пока по лесам шаромыжиться будем, зайдём к барыге местному. Перетереть с ним надо.

От неожиданности я споткнулся, а затем и вовсе упал. Мало того, что не ожидал, что этот странный проводник разговаривает, так он ещё и говорит непонятно!

— Так чё? На дело пойдём? — хрипло спросил проводник.

— Веди, колдовское отродье, — буркнул я, надеясь, что путь будет быстрым и безостановочным.

— Слышь, ты за базар свой отвечаешь? Не отродье я, а Степан Василич! Как в хату заехал, моментом козлу под дыхло заточкой. Конкретный я человек, понял?

— Не понял, — честно признался я, не различив и половину слов. — Но имя запомнил. Веди уже, Степан Василич.

— Ладно, к барыге на обратном пути заскочим, — выдал шарик. — Метнёмся по-бырому за брюликом да прибарахлимся чутка. Я тебе места фартовые покажу. Только это, с условием!

— С каким? — обалдел я от такой наглости.

— Ты мертвяку прикажешь меня освободить. На волю хочу, мочи нет. Заманался я. На нарах с малолетки, теперь вот здесь.

Вот же… Бабка! Выдала проводника! И где только откопала?

Идти, по словам болтливого шарика, предстояло пару дней. Жаль, на лошади во многих местах просто не пробраться.

Я даже не стал возвращаться домой, просто отправил вестника в резиденцию с предупреждением, а то потеряют, в лес пойдут. А там эта… Лесная братва!

Спустя несколько часов я уже окончательно выбился из сил. Устал от дороги? Продираться сквозь чащу, размахивая мечом?

Не-е-ет!

Я вымотался слушать непрекращающийся трёп проводника.

— Ты ж это, волшебник типа? — задумчиво поинтересовался проводник спустя пять минут тишины.

— Допустим, — процедил я, раздумывая, как бы создать заклинание, вызывающее временную глухоту. Или немоту…

— Ща привал сделаем, там пещерка крутая есть дальше. Я тя научу в нардишки играть. Покидаем кости, расслабимся. Жаль, я без тушки, так бы в картишки рубанули.

Не знаю, как он собрался это делать, только сыграть мы в них не успели, потому как спустя минут тридцать в пещеру заглянула хозяйка. Кто же знал, что этот идиот выберет местом ночёвки логово пантеры?

Вот и я не знал… Пантера была против нашего соседства — в живом виде, а вот как обед я ей очень даже подходил. Уже потом, вытирая кровь с меча, я решил, что уходить смысла нет, а на проводника рявкнул, что слишком устал для игр.

Лучше бы играли, потому что дальше началось что-то жуткое и непонятное.

— Кольщик, наколи мне купола!
Рядом чудотворный крест с иконами.

Чтоб играли та-а-ам колокола,

С переливами и перезвонами.*

Я горестно застонал и опустил голову. Хотел попросить заткнуться, но не успел, так как после исполнения, весьма отвратного, проводник почему-то всхлипнул.

Раз… Другой… А затем его прорвало…

— Мать жалко, — донеслось прерывистое из шарика. — Она ведь всю душу себе вымотала, мотаясь ко мне с передачками. Так и померла, пока я чалился. Вот бы на могилку к ней прийти.

— Я убью бабку, — простонал я, прикрывая глаза. — Убью. И даже боги этого мира меня оправдают.

— Ты это… в сто пятую не лезь. Мокруха зашквар, — чуть успокоился проводник.

— Давай спать, — буркнул я, вытягиваясь на плаще и закрывая глаза.

Дух что-то ещё бормотал, но мне было уже всё равно. Сознание уплывало, сменяясь странными картинами. Красавица Ольга почему-то рыдала и просилась на волю, а бабка, охаживая её клюкой вдоль спины, орала, что сто пятая зашквар.