Повозка дернулась и остановилась около двухэтажного здания из белого камня. Окна верхнего этажа производили впечатления давно заброшенных и нежилых. Отблески света выливались только из нескольких нижних – посередине. Волдер помог выбраться хозяйке из повозки, после чего я наказала ему дожидаться меня тут и, придерживая подол тяжелого платья, пошитого по старинной моде напоминавшей стиль Викторианской эпохи, шагнула к массивной дубовой двери.

Правда, не коснуться ручки – дверь со стоном распахнулась, и на крыльцо выступил… Дорман собственной персоной.

Надо ли говорить, что доверенный князя-дракона пришел в неконтролируемое бешенство, когда увидел меня на крыльце, одетую в зимнее пальто и шляпку с цветочной композицией.

- Вы?

Глаза молодого старосты округлились. Слащавую физиономию перекосило от раздражения и, забыв о светских манерах, он холодно прорычал:

- Что вам надо?

Грубиян.

Я вежливо улыбнулась:

- Добрый вечер, пэн Дорман.

- Боюсь, уже не добрый. Зачем пожаловали?

Определенно грубиян! Сделав вид, что не замечаю откровенных издевок обычного княжеского слуги, произнесла:

- У меня к вам неотложный разговор.

- Помочь не смогу.

- Вы еще даже не выслушали вопрос.

- А это ни к чему. Рабочее время окончено.

- Сейчас только половина пятого, - возмутилась, кивая головой на старую городскую башню с часами. – Ваш рабочий день заканчивается в пять!

- А что это меняет? - Он демонстративно запахнул края утепленного богатого камзола, намекая, что очень торопится. – Не припомню, чтобы вы были записаны на прием заранее.

Тихо, Виолетта. Дыши. И не вздумай случайно пнуть его по коленке.

- Я полагала, вы можете сделать для меня исключение. Вопрос очень срочный. Буквально жизни и смерти.

Доверенный князя недовольно упер руки в бока и, глядя сверху вниз, несколько секунду кривил губы, а потом дозволил поинтересоваться:

- Ну и?

- Речь о городских запасах провианта, - быстро-быстро заговорила, достав из сумочки составленные списки с именами нуждающихся. – Я говорила об этом во время нашей первой встречи в поместье.

- Я помню, как меня облепило снегом и вытолкнуло порывом ветра из кабинета. К несчастью, суть разговора после такого безнадежно ускользнула.

- Охотно напомню…

- Не надо, - зло перебил меня Дорман. – Я ясно дал понять, что городские запасы зерна и овощей неприкосновенны. Никакой раздачи крестьянам не будет. А начнёте упрямиться – сообщу о вашем самоуправстве князю.

- Опять? – Изобразила удивление.

- Что «опять»?

- Пожалуетесь на меня князю, - пояснила замешательство грубияна. И понимая, что разговора всё равно не получится, сунула бумаги обратно в сумочку. – Думала, вы – уже.

- Что «уже»? – Зашипел Дорман, выходя из себя.

Еще и тугодум!

- Пожаловались. А вы еще – нет?

- Знаете, что…

- Вся внимания.

Староста раздул ноздри и, метая глазами молнии, склонился прямо к лицу:

- Не путайтесь под ногами. Или сильно пожалеете.

А затем бесцеремонно оттеснил меня с крыльца плечом назад на проезжую часть и крикнул вышедшему из Управы молодому мужчине в форме охранника.

- Керик! С этого дня приказываю не пускать мадам Рейнар и всех ее сопровождающих в городскую Управу! Это ясно?

Тот покосился на меня со смесью любопытства, удивления и вроде бы искреннего сочувствия и выпрямился по струнке смирно.

- Да, пэн. Будет исполнено.

Староста победно усмехнулся и, глядя свысока, развернулся, чтобы уйти.

Я в долгу не осталась.

Незаметно выставила мысок мехового сапога, отвечая нахалу хитрой улыбочкой.

Шаг, и Дорман, не заметив подножки, споткнулся и с ревом ухнул лицом в сугроб на обочине.