За окном уже сияло холодное зимнее солнце, даже не пытавшееся согреть землю или заставить таять снег. Хорошо хоть в доме стало теплей и больше не было необходимости кутаться в несколько кофт.

Чайник вскипел довольно быстро. Мы с Ингой достали припасы, осмотрели их критическим взглядом. Если я больше не буду магичить, то на две-две с половиной недели нам хватит. Ну, или придется вспомнить о том, что и у меня есть характер, и проявить его при следующем общении с дедом. Надо же намекнуть новым родственникам, что любовь к внучке может проявляться и в материальных вещах.

Мы с Ингой поели картошку с сортоной, местным сливочным маслом, выпили кипятка и переглянулись. Не сказать, что мы совсем уж не наелись. Но лично я не отказалась бы от чего-нибудь сладкого, пусть и дешевого печенья. Как-то устала я от постоянной строгой диеты.

В принципе, можно было попытаться вызвать деда и напомнить ему о пропитании для внучки. Но я боялась. Боялась, что он появится не один, а с моим отцом. Боялась, что данные мне для отдыха два-три дня очень быстро закончатся. Боялась, что придется общаться на сложные для меня темы. В общем, отговорок для самой себя я нашла множество, а потому деда вызывать не стала.

Весь день мы с Ингой занимались рукоделием и убирали по мелочи — стирали пыль с поверхностей, подметали, мыли посуду. Ничего серьезного. Я не хотела завязать в генеральной уборке. Мне было не до нее.

Следующий день прошел так же: сон, еда, уборка, готовка. Ничего нового.

Я всячески старалась занять себя чем-то, причем желательно не только руки, но и мозг — не думать, не анализировать, не гадать. До встречи с дедом и отцом я не хотела себя накручивать. По крайней мере, не больше обычного.

Вот пообщаюсь с родственниками-мужчинами, узнаю новую информацию, и можно будет делать определенные выводы, приходить к определенным решениям. А пока… Пока лучше работать по дому. Пользы больше.

Дед объявился поздним утром третьего дня, после завтрака, как и обещал, не один. Он открыл портал в мою спальню, в которой я как раз проводила влажную уборку, и вышел с незнакомцем. Высокий, широкоплечий, синеглазый шатен был могучим, словно столетний дуб, хотя и выглядел моложаво, лет на пятьдесят, не старше. Тонкие черты лица, прямой нос, волосы, уложенные в прическу, напомнившую мне модников с Земли. Зачесанная назад челка, чуть ли не напомаженные, гладко уложенные волосы — специалист явно не один час трудился над прической.

Темно-синий камзол, расшитый посеребренными нитями, штаны под цвет камзола, черные кожаные туфли на невысоком каблуке — мужчина точно знал толк в местной моде.

— Здравствуй, дочь, — произнес он глубоким низким баритоном, внимательно рассматривая меня.

— Доброе утро, — настороженно ответила я, не спеша раскрывать объятия.

Я выглядела не особенно нарядно в своем полностью закрытом костюме — темно-коричневой кофте и штанах того же цвета. Но мне это не мешало. Дед о своем появлении заранее не предупредил, утром я гостей не ждала. Да и, если честно, не во что мне было переодеваться — ничего нарядного в моем шкафу не имелось.

Дед, в таком же наряде, как и незнакомец, только камзол светло-зеленого цвета, усмехнулся, шагнул вперед, обнял меня.

— Я смотрю, никаких изменений за эти дни в твоем характере не произошло, — тепло подначил он меня.

Э… А чего он ожидал? Что я расцвету, как майская роза, и кинусь на шею ему и незнакомцу, едва они появятся в усадьбе? С чего бы? Деда я вижу четвертый раз в жизни, незнакомца — первый. Откуда тут родственным чувствам взяться?