Кроу нахохлился, но Кайла знала: он ее услышал.

Номер оказался комфортнее, чем ожидал Рейн: прихожая со шкафом для верхней одежды и зеркалом в полный рост, гостиная с чайным столиком и спальня с видом на горы. Была и отдельная ванная комната: белоснежные хрустящие полотенца выглядели так, словно их ни разу не использовали, а из медных кранов текла холодная и горячая вода.

Горничная заскочила сразу после его заселения. Занесла бутылку красного вина и поднос то ли с поздним обедом, то ли с ранним ужином – извинение от отеля за задержку. Горячая мясная похлебка, ломоть домашнего хлеба, рагу на пару: Рейн не стал отказывать себе в ужине, тем более что не собирался сегодня никуда спускаться. Все было свежее и вкусное, а может, он просто проголодался в дороге.

Интересно, если попросить приносить в номер еду и книги, удастся ли не выходить до конца отпуска? Бумага и чернила здесь уже есть. Найдется, чем себя развлечь!

Рейн немного помечтал о спокойствии, но с сожалением отринул привлекательную возможность. Вистон потом всю жизнь будет ему припоминать, как бессовестно он растратил подарок от начальства. Сколько там в управлении отвалили за эту поездку? Кажется, порядка полусотни кровентов, его месячное жалованье. Пусть Рейн ни разу не брал отпуск за последние два года, он не требовал взамен особого к себе отношения. Начальник запросто мог сэкономить, зарезервировав пансионат неподалеку от столицы, но вместо этого вызвал его к себе и долго втолковывал, что со своими страхами надо бороться.

– Пойми, тебе надо себя преодолеть. Когда ты в последний раз куда-нибудь выезжал? – Вистон смотрел на него исподлобья, обложившись стопками нераскрытых дел, просьб и жалоб.

– Давно.

Рейн и в солнечном кабинете чувствовал себя неуютно, что уж говорить о путешествиях. Он даже на работу предпочитал приходить ранним утром и уходить затемно – меньше вероятности встретить кого-то на улице. А поездка? Там ведь не спрячешься! Новый человек в чужом городе на виду и на слуху, особенно когда есть о чем посудачить. Его устрашающий вид – отличный повод для сплетен.

– Вот и съездишь, отдохнешь. – Комиссар положил перед ним билеты, встал и отошел к окну. Закурил, неспешно наслаждаясь дымом, хоть сигареты были из дешевых. – Я бы и сам съездил. Бывал там однажды. Чистый воздух, лес, неспешные прогулки. Тихо. В город, опять-таки, можно выбраться, если наскучит. Но тебе не наскучит?

– Не хочу.

– Вот только не начинай! – взвился Вистон. Секретарь в соседнем кабинете наверняка навострил уши. Комиссар опомнился и заговорил тише: – Билеты куплены, гостиница заказана. Обратно деньги не возвращают. Что тебе, жалко съездить? А мне для отчетности нужно, чтобы не урезали финансирование: мой предшественник слишком любил отправлять по курортам своих родственников, вот начальство и свирепствует. Сказали, если не поедут самые заслуженные и недооцененные работники, в следующем году не поедет никто. Да не смотри ты на меня так, словно на своем разделочном столе представляешь! Знаешь же, я непробиваемый.

Рейн знал и спорил больше для проформы. Вистон место начальника управления заслужил по чести и не слишком обрадовался: ему пришлось столкнуться и с бюрократией, и с взяточничеством, и черт знает с чем еще! Рука руку моет. Комиссар не прочь был эти самые руки заковать в наручники и отправить на рудники… Но сразу не получалось. Приходилось юлить, выкручиваться и, сохраняя шаткое равновесие, добиваться поставленной цели.

Ставить палки в колеса тому, кто и так старается ради управления изо всех сил? Доктор не был настолько черствым, а Вистону и без того приходилось несладко. Неудобный, негибкий, как приговаривали просители-аристократы, когда их сынки попадали в передрягу, с ним сложно было договориться. С прошлым комиссаром Форцем приходилось куда легче… Но ведь за это его с места и сняли!