- Галина Николаевна, что вы себе позволяете?

- И вправду, собачье барахло. Ты что, пса завела? Тебя же выселят сразу. Вдобавок обдерут как липку. Света такая бессовестная! Еще и проныра! Придумает, что пёс тут все изгадил и заставит платить за ремонт из нашего семейного бюджета.

- Какого бюджета? Мы развелись с вашим сыном! Эти вещи - подарок подруге.

- Поженитесь снова. Что в этом такого сложного? Мой сын не ангел, знаю, но нельзя же бросать дело на середине. У тебя почти получилось сделать из него человека. С тобой он стал лучше. Где пёс?

- У подруги!

- Тогда кто сожрал все консервы?

- Я оголодала после работы. Решила попробовать, у меня коллега на таких консервах похудела на целых десять килограммов за неделю! Представляете?

- Я, пожалуй, возьму одну у тебя на пробу, не возражаешь?

- Возражаю!

- Жадина. Только о себе и думаешь. Кормящая мать должна питаться свежими продуктами. Я тебе накупила всего. Сыр домашний, творожок, рыбка. А ты? Нет, консервы я определенно экспроприирую. Себе. В сумку. Тебе терять нечего, тощая – жуть! И потом, это вредно, а мне в самый раз, - сгрузила в свою сумочку свекровь две оставшиеся банки и рванула в сторону моей спальни. Как ее только в поворотах не заносит? С такой скоростью лететь по квартире?

- Мама! Тьфу! Галина Николаевна, вы куда?

- Где ребенок? - опешила она на секунду, замерев посреди моей спальни и засеменила на кухню. - Кормящая мать обязана соблюдать диету!

- Но я никого не кормлю!

- Из роддома тебя, я так понимаю, выгнали, не стали связываться с ненормальной!

Звякнула дверца духовки, распахнутая на всю ширину.

- То есть ты собралась это есть? Ты? Молодая мать? Я кому говядинки парной купила? Сейчас ещё и сварю! Без приправ! Молчи, несчастная! Я тебя сделаю счастливой! Ещё не всё потеряно.

Прихватка смялась в узкой ладони, из духовки выдернулся противень с моим чудесным куренком. Шаг в сторону, она ухватилась за ручку тумбы под раковиной! Там же чупокабр спит! Я замерла, боясь даже дышать.

- На помойку! - вижу огромные светящиеся глаза, распахнутую настежь пасть. Устремившегося в последний полет куренка. Пасть клацнула и захлопнулась, куренок пропал в бездне звериного живота.

- Урк, - улыбнулся чупокабр во все три ряда острых зубов. Галина Николаевна медленно закрыла дверцу. Открыла кран с холодной водой.

- Привидится же, - умылась женщина, помассировала виски, - Я сошла с ума. Это от нервов. Нервы взбунтовались из-за кого?

- Из-за меня?

- Нееет, милочка. В этот единственный раз, ты ни при чем. Прости за куренка. Спасибо за консервы. Пакет с едой заберёшь с тумбы в прихожей, чтоб не пропал. Мне, кажется, пора. Точно пора.

- Проводить?

- Да, пожалуй. С чего я вообще взяла, что ты родила? Это все эти две дуры меня накрутили! Прости, дорогая! Ох, что сейчас будет! Трын-трава им сейчас будет! Жизнь медом не покажется!

Свекровь генеральским шагом дошла до своих копыт, бодро обулась. Даже рожок спрашивать у меня не стала. Подхватила свой ридикюль и бодро открыла дверь.

Зря я радовалась. Сегодня в дурдоме точно выпустили на свободу всех буйных пациентов. Иначе я никак не могу объяснить появление такого гостя у себя на пороге.

Высоченный, сутулый, худой, как ветка. На голове высокий цилиндр, сам одет в черный фрак, сапоги доходят до колена. В руках картонный чемодан и огромная рыбина, кое-как завернуться в газету. На локте висит корзина, доверху набитая консервными банками и фруктами.

- Это к тебе? - фыркнула свекровь.

- Скорее, мне нужно попасть на перрон. Поезд! Он отходит уже через час! Это вам в качестве презента! - попытался человек сунуть мне рыбину.