– Могу напомнить. – без тени ехидства произнес муж. – Вы требовали его по пять раз на дню, то с мигренью, то с головокружением, то еще с каким недомоганием.

– Так он должен обожать нескончаемый источник заработка! Если кому и возмущаться, то вам. Вашему же кошельку был нанесен непоправимый урон!

– Дамские капризы моему кошельку непоправимый урон точно не нанесут. Нервам разве что, – в тон мне хмыкнул муж.

– Да вы сами чьим угодно нервам нанесете урон, – фыркнула я. – Но, если я так невыносима, зачем вы напросились в мой дом?

– Ничего, я выносил вас куда дольше нескольких недель. Так что придется и вам теперь потерпеть меня.

Я решила не вестись на подначку и не спрашивать, почему он женился на девушке, которую едва выносил.

– Но зачем? Вам-то это зачем? Снова терпеть меня, уже в моем доме, я имею в виду.

– Убедиться, что не нанес вам непоправимого душевного потрясения предложением о разводе. – Он тонко улыбнулся. – Не хотелось бы прослыть в свете человеком, который довел свою жену до умопомешательства.

– Вы скорее доведете до умопомешательства своим присутствием, – проворчала я.

– Не волнуйтесь, я не доставлю вам лишних неудобств. – Он поднялся. – И не утруждайтесь, я помню, где гостевая комната, и в состоянии сам принести себе воды с кухни. А завтра съезжу за вещами и Иваном…

– Нет, – перебила я, тоже вставая. – Вы можете остаться, если хотите… – Как будто он меня спрашивал, на самом деле! – Но Иван не переступит порога этого дома.

Виктор помолчал, сверля меня взглядом.

– Тогда расскажите, почему он не получил от вас ответа.

Ну что ж, не хотела я жаловаться, но и выставлять себя взбалмошной дурой не буду.

– А вы бы стали разговаривать со слугой, который в лицо заявляет вам, дескать, барин велел проверить, не рехнулась ли барыня окончательно?

– Он так сказал? – Кажется, Виктор искренне удивился.

Я кивнула.

– Насколько я вас знаю, за такое вы отлупили бы его по щекам.

– Вот еще, руки пачкать! Я просто отправила его в игнор.

Виктор моргнул, и я поспешила исправиться:

– Отнеслась к нему как к пустому месту. Большего он не заслуживал.

– А может, все-таки молоток был? Евгений Петрович тоже говорил, будто вы его из рук не выпускаете.

– Молоток действительно был у меня в руках: я сколачивала ящик для компоста.

Брови Виктора взлетели на лоб, и я добавила:

– Вы можете верить мне, можете нет. Можете действительно считать, будто я сошла с ума, – дело ваше. Но дом этот – мой, и Ивана в нем я терпеть не стану. Спокойной ночи. Марья вас проводит, а Дуня принесет воды умыться перед сном. На завтрак…

В дверь постучали. Виктор вскинулся.

– Вы кого-то ждете?

– Да, – не стала скрывать я, выходя из комнаты.

Виктор, хоть его и не просили, двинулся за мной.

Параноик ревнивый! Кажется, я поторопилась, решив, что просто буду заниматься своими делами. Как ими заниматься, если он везде свой нос сует?

– Вы собираетесь осмотреть теплицу, как хотели? – захлопала ресницами я, сама не зная, зачем даю ему возможность сохранить лицо. Наверное, чтобы не закатывать скандал, который можно было бы истолковать как признак сумасшествия.

– Не собираюсь. И не собирался, я не следопыт. Спросил просто чтобы посмотреть на вашу реакцию и сделать выводы. Если бы ваша версия была ложью, вы побоялись бы разоблачения и нашли предлог отказать. Вы не колебались ни мгновения.

С улицы донеслись мужские голоса. Лицо Виктора стало непроницаемым, я мысленно хихикнула. Ага-ага, не иначе как бордель тут устроила, тем и промышляю, потому и без мужа не тоскую.

Марья уже торопилась от кухни, но мне было ближе. Мотя подскочил к двери, потянулся, будто точа об нее когти.