– Как главу дворянского совета и как вашего потенциального опекуна. Впрочем, учитывая ваши разногласия, о которых болтает весь уезд, возможно, Виктор Александрович решит назначить вам другого опекуна, чтобы его потом не обвинили в неподобающем отношении к вам.

Опекуна, который вышвырнет меня из дома и забудет о моем существовании?

– Евгений Павлович, не говорите за меня, – холодно произнес Виктор. – Я еще не пришел ни к каким выводам.

С другой стороны, если меня объявят сумасшедшей, развода не будет. Я вычитала это из «Гражданского уложения», когда пыталась найти налоговое законодательство. Правда, книге было четверть века, и вряд ли за такое время законы не изменились, но, возможно, именно этот и сохранился. В любом случае рискнуть стоило. Виктор, хоть он и ревнивый идиот, не похож на человека, который просто выгонит ненормальную жену из дома или уморит ее голодом. Погреб вон заполнил, когда сюда привез, и драгоценности забирать не стал. Значит, не в его интересах признавать меня ненормальной: наверняка ведь хочет жениться второй раз, чтобы наследниками обзавестись.

Но и врать он – насколько я успела его узнать – не станет. И потому мне нужно убедить его, что меня оклеветали. Чтобы и сам успокоился, и меня в покое оставил.

– Напомните, выводы о моей опасности для окружающих вы сделали из показаний крестьян, на которых я якобы напала?

– Да. Вы не захотели с ними расплатиться, а когда мужики стали настаивать, выстрелили в ближайшего из пистолета…

Виктор засопел, явно пожалев, что научил меня обращаться с оружием.

– Потом ударили остальных магией и, после того как они оказались не в силах сопротивляться, исполосовали одного ножом. Шрамы останутся на всю жизнь, но бедолага радовался, что вообще ноги унес.

Интересно, это мужики с самого начала ему рассказали или уже подправленная самим доктором версия? Хотя, если вспомнить белобрысого, за которым я якобы с молотком бегала, – даже странно, что Виктор не поделился этим с доктором! – могли и сами. А то ведь, стыдно сказать, одна девчонка пятерых мужиков уделала!

Мотя перестал притворяться статуей, взобрался мне на колени. Я погладила его, мысленно поправившись: девчонка и кот. Мотя заурчал.

Я потянула паузу, изображая, будто целиком и полностью занята котом.

– Вы ничего не хотите на это ответить? – не выдержал наконец доктор.

– На что? – Я изобразила удивление. – На записанные вами слова мужиков, которые могли и сговориться, расстроившись, что не сумели ограбить слабую женщину? Нет, не хочу, вы же уже решили, кому верить. Но я хочу сказать, что – Виктор Александрович не может быть моим опекуном. Он пытался меня убить, и я опасаюсь за свою жизнь.

Доктор вытаращил глаза, муж начал багроветь.

– Сперва он скинул меня с дерева, потом пытался утопить в ведре со смесью извести и медного купороса, – не останавливалась я.

– Что вы несете! – взорвался Виктор.

– Ах, вы еще и не помните? – Я демонстративно всплеснула руками. – Совсем-совсем не помните, что вытворяли? Марья подтвердит, если что.

– Да Марья подтвердит, что я ем младенцев на завтрак!

– Вот видите, Виктор Александрович… – начал доктор, и я снова перебила его:

– …как легко оговорить человека. Попробуйте докажите, что вы не пытались меня убить.

Муж замер с открытым ртом. Закрыл его, внимательно на меня глядя.

– Виктору Александровичу и не нужно ничего доказывать! – возмутился доктор. – Он уважаемый человек!

– Не то что молодая вертихвостка – его жена, так? Но если он не помнит, как пытался меня убить, то явно опасен если не для общества, то для меня, и так же явно не может отвечать…