– Только дайте времени домой сбегать поесть, – попросил Михаил.

– Я же обещала вас накормить! – возмутилась я.

– Так то вчера, а про сегодня мы не договаривались.

– Дам я вам завтрак. И обед, само собой. С кормежкой двух змеек на нос хватит за навоз и компост?

Дуне я платила змейку в день, а у нее тоже работа была не из легких.

Парень расцвел, пообещав все выполнить в точности, махнул рукой остальным, что наблюдали за нами от крыльца людской избы.

Караулить их я не стала, предупредила Марью, что кормить снова придется ораву едоков. От помощи на кухне она отказалась, сказала, что с Дуней управится. Петр собирался помочь парням, но я велела ему пока натаскать дров в теплицу – хотя бы раз ее стоило протопить, после того как навоз ляжет на место. Аккуратно, конечно, чтобы промерзшие и отсыревшие за зиму печи не треснули, как это случилось в доме. Так же, как Дуня по моим указаниям вчера аккуратно протапливала избу для работников. За самими работниками, по словам Марьи, пригляд не нужен был: «все всех знают».

Печами я собиралась заняться сама. И в саду снова была работа.

Хоть снег и покрылся за ночь коркой наста, он изрядно осел. Днем солнце светило вовсю, недолго осталось до того, как сойдет. Я немного подраскидала его вчера, а сегодня, поглядев, решила совсем отгрести от стволов деревьев, чтобы начали прогреваться корни. Еще нужно было снова пройтись по кустам смородины, в этот раз в поисках круглых вздувшихся почек – гнезд почкового клеща. А потом приниматься за семена, как я вчера и планировала.

Я заскочила к себе сменить платье на рабочую одежду – все те же штаны и куртку. А когда снова вышла во двор, там стоял Виктор, наблюдая за парнями, которые как раз подвезли тачку с навозом к теплице.

– Снова вы в этой нелепой одежде, – проворчал он вместо приветствия. – Все равно что я вырядился бы в юбку.

– Я бы очень хотела, чтобы вы хоть раз надели юбки и попробовали поработать в них в саду. По-настоящему поработать, а не расхаживая и не указывая прислуге, что делать, – огрызнулась я.

Мало того, что навязался на мою голову, еще и распоряжается, в чем мне ходить!

Может, Виктор и хотел что-то ответить, но увидел подходящего Петра и состроил свою фирменную каменную физиономию. Конюх поздоровался с нами обоими, замер, явно не зная, к кому обратиться, а потом уставился в пространство между мной и мужем и сказал:

– Дров совсем мало осталось. Барыня, вы бы у барина попросили разрешения, чтобы я в лес съездил да привез?

В самом деле, наши невеликие запасы дров стремительно таяли, а тут еще непредвиденная топка. Но при чем тут Виктор?

– А всю зиму вы откуда дрова брали? – спросил муж.

Петр почему-то смутился.

– Так Марье брат помогал.

– А сам ты в лес не ездил по старой памяти. – Виктор усмехнулся непонятно чему.

– Ну что вы, барин! Я же помню, что он теперь не барыни, а ваш.

– Ох, врешь… – Виктор покачал головой, будто с ребенком разговаривал.

Петр начал оправдываться, дескать, никогда бы не посмел, и совершенно очевидно врал.

Но мне было не до того.

Если лес, который считался нашим – то есть отца Настеньки, если не ее самой, – сейчас принадлежал Виктору, то что, получается, он был одним из тех, кто растаскал имущество ее покойного батюшки за долги?

Или я чего-то не поняла.

Петр удалился, а я все еще пыталась переварить эту новость.

Видимо, лицо мое было очень выразительным, потому что Виктор нахмурился.

– Не смотрите на меня так. Мы с вами уже не раз обсуждали эту тему. Я перекупил земли у кредиторов вашего отца, чтобы они не ушли из семьи…