— Ты странная, — напившись и смотря в сторону леса, произнёс пленник.

— Странная потому, что принесла воды?

— Доброта — это слабость, развращающая близких, делая их злейшими врагами, — неожиданно начал поучать эльф. — Доброта — это открытые ворота для врагов.

Полина сначала опешила от подобных откровений, но потом осуждающе покачала головой.

— Ваша философия… — она замялась, подыскивая точные слова, — больна и уродлива. Возможно, это происходит из-за вашей общеэльфийской эмоциональной скудости, — Полина гордо приподняла подбородок, видя, что эльф не ожидал возражений. — Я надеялась, что воины врут про вас, но ваши высказывания развеяли мои сомнения.

— Глупая человеческая девочка! — устало усмехнулся он. — Ничего-то ты не понимаешь… Я прожил не одну сотню лет и выстрадал свою «философию»! За каждым моим словом стоят поломанные судьбы!

Эльф был убедителен, а точнее, харизматичен, и Полину тянуло поддаться его словам, засомневаться в себе… Наверное, с какой-то стороны он прав, но так можно далеко зайти и запутаться.

— Нашли, чем кичиться! — немного наиграно фыркнула она, только чтобы избавиться от его влияния. — «Не одну сотню лет…» — передразнила она его и, постучав по своей голове, снисходительно добавила:

— У меня здесь память множества поколений людей из разных стран и мне даже не надо самой анализировать их жизнь, потому что это сделали за меня философы и умнейшие люди в разные времена. И вот к чему все они неизменно приходят: если не жить по совести, не искать гармонии в душе, которую питают доброта и любовь, то в конце концов душа истончается, и ничто не приносит радости, а значит, теряется смысл жизни. Я молода, и для меня пока есть смысл в любом проявлении жизни, но глядя на вас, понимаю, что имели в виду жившие до меня философы.

— Ты… — разозлился эльф, но сжав кулаки, замолчал.

— Вы думаете, что люди глупы, потому что вам кажется наша жизнь сравнимой с жизнью бабочки однодневки? — разошлась Полина, видя, что пленника зацепило её иное мнение. — Ваше выражение лица, тон и взгляд— всё кричит об этом, но вот что я вам скажу! У вас на лбу написано, что жили вы только тем, что ставили перед собой цели, и достигая их, спешно искали новые, чтобы не чувствовать пугающую пустоту в душе.

— Что ты можешь знать об этом?! — с ненавистью зашипел он. — Ты никогда ни за кого не несла ответственности, чтобы рассуждать на такие темы.

— Ошибаетесь! Я несу ответственность, как дочь перед родителями, с недавних пор моя ответственность выросла и надеюсь, что я с честью исполнила свой мажеский долг, и ваше пленение тому свидетель. Я уже не со слов философов, а на собственном опыте знаю, что проявлять доброту сложнее, чем демонстрировать равнодушие или показать злость. — Полина сердито потрясла пустой кружкой. — В моём распоряжении память предков, их рассуждения и выводы, и я пользуюсь ими, чтобы делать свою жизнь счастливой.

— Думаешь, что избежишь ошибок, если будешь руководствоваться советами умерших?

— Да, я так думаю, — согласно кивнула Полина, — но я понимаю, что от всего не убережёшься, и мне придётся набивать собственные шишки, падать и подниматься, страдать, и после этого с особенной трепетностью ценить простые счастливые моменты. Об этом предупреждают те, кто уже прожил жизнь, и просят не бояться этого.

— Ты… не подходи ко мне больше, — отвернувшись, велел эльф.

— Не подойду. Вы самое моё большое разочарование! — выразительно произнесла она.

— Ты знала меня раньше? — он спросил с таким недоумением и ужасом, как будто ожидал от неё признания в кровном родстве.