Михин старик уже сидел на лавке и смотрел на песок. Я приблизился и сказал:

– Здравствуйте.

Он, не глядя на меня, кивнул. Сейчас в его руках была клюка, которой рассеянно водил по влажной земле.

– Меня Игорем зовут.

– А меня Дижо. – Произнёс старик протяжно, словно не переставал думать о чём-то важном.

– Странное у вас имя – не русское. – Заметил я.

– И у тебя не русское. – Парировал он.

– Зачем вам столько песка?

– Работу чертям задаю. – Ответил Дижо невозмутимо.

– Как? – Мне показалось, что ослышался.

– Если работу не задам, плохо бывает.

Я сел рядом на скамейку. Похоже, у старика ехала крыша. Но мне было так тошно, что решил развлечься беседой.

– Но никого не видно, дедушка.

– Разве ты их увидишь? А они все рядом. Мой легион. И я их вот тут держу! – Дед обернулся ко мне, блеснув неожиданно ясными глазами, сжал свой сухонький кулак, обтянутый коричневой кожей. – Ни один не улизнёт.

– Может, вам просто забыть о них? Телевизор посмотреть? – Мне стало не по себе, что говорю с сумасшедшим всерьёз.

– Не дадут покоя! – С досадой махнул рукой он.

– И вот так всю жизнь?

– Нет… нет, мон ами. Не всю. – Он глубоко вздохнул, поднял взгляд на облака, медленно плывущие над крышами. – И я был свободен, молод. Дивный Прованс. Мой дядя был учёным человеком, составлял лекарства, а я помогал. Но юнцам хочется приключений…

– Вы француз? – Изумился я богатой фантазии деревенского деда, в биографии которого ничего занимательнее создания колхоза не предполагал.

– О да! – Глаза деда вспыхнули. – Там была одна Жюльет, нет Жюстина… впрочем, всё равно. Я уходил на войну, и она накануне, вечером согласилась прийти ко мне домой. Но обманула! Ах, девчонки!

Я невесело ухмыльнулся.

– Да, дед, они такие.

Он вскинул голову, глядел в осеннюю даль вдохновенно, просветленно.

– Славное время! Всё казалось нипочём, только работай саблей! Бывало, голодал, а бывало, горстями грёб червонцы. Но слаще всего миг, когда видишь французский флаг над чужой крепостью. И я был молод, и наш славный император… Мы шли, и под наши сапоги ложилась Европа, а её девки ехали в нашем обозе, кто волей, кто неволей – чешки, болгарки, польки. Но я запомнил только Жьюлет, нет Жюстину, которая не пришла…

– Какой император? – Прервал я.

– Бонуапарт. Великий полководец. И уважал простых солдат, знал всех по имени.

– Ну, всё, приехали, – сказал я, вставая. Дело дошло до Наполеона, значит, старик конкретный псих. Классический.

– Не веришь? – Быстро спросил он. – Ладно, ступай. Не мешай делу.

Но меня разбирало любопытство, до какого края может дойти фантазия старика, и я твёрдо заявил:

– Верю. Чего только в жизни не бывает! А что дальше?

– Дальше была русская зима. – Старик опустил голову, водя клюкой по песку. – Мы брели назад, ели палых лошадей, грелись у костров. Однажды зашли село, надеясь найти еду и ночлег. Все дома были пустые, но над одним вился дымок. И вдруг на отряд налетела неведомая сила. Нас бросало и било о деревья и заборы. Командиру кол вошёл в живот, и он умирал в муках, кому-то оторвало голову, снег залила кровь. Но врагов мы не видели! Словно на нас напала пустота, ничто, ощетинившееся незримыми клыками и когтями. Остались живы только я и мой товарищ… да, такой весёлый парень со шрамом. А я был полковой лекарь… Когда всё стихло, почти на рассвете мы выбрались из-под перевёрнутых саней, под которыми прятались, и вошли в дом, где светило окошко. Там умирала старуха. Она и подарила мне Силу. Сначала я не понял, что со мной сталось. Странные твари пришли утром и стали требовать работы. Я пытался прогнать их, но они принялись мучить меня. Мой товарищ убежал – ему показалось, что я сошёл с ума. Но нет! Меня просто объял ужас.