Малышка осторожно передаёт мне притихшего Кропалька, я провожу рукой по его спинке, делясь своей магией, показывая, что не злюсь и жду ответа. Фуршунь жалобно вздыхает и, наконец, посылает мне мыслеобраз. Длинный коридор вагона-склада погружён в красноватые сумерки, все двери в рудохранилища распахнуты настежь. Все, кроме одной.

Я медленно закрываю и открываю глаза, точно также вдыхаю и выдыхаю. Делаю всё, чтобы успокоиться. Чтобы не пугать Миранду и Розмари той злостью, что сейчас разгорается у меня внутри.

— Малышка, пускай Кропалёк пока побудет с тобой, — я передаю совсем притихшего, и даже сжавшегося в размерах фуршуня обратно девочке. Разворачиваюсь к Миранде и тихо проговариваю, — у нас на борту ещё один лазутчик. Свяжись с Освальдом, возможно, мне понадобится его помощь на складе.

Миранда бледнеет так, что веснушки на её лице проступают яркой бронзовой россыпью. Молча кивает и отходит за буфет, где располагается инфофон для связи между вагонами. Я же бросаюсь в нужном мне направлении. Если Освальд, наш машинист и по совместительству муж Мири, не успел лечь спать, то на склад мы попадём одновременно.

Два пассажирских вагона промелькнули перед глазами мирной тишиной и сонным храпом. Как же я сейчас завидовала своим клиентам — они спят в тёплых постелях, а мне приходится отлавливать очередного "зайца".

"Боги всех миров, что за ночь?" — мысленно восклицаю я, наконец, перебираясь на склад.

Тихонечко крадусь по проходу и заглядываю в каждый отсек. И чем дальше продвигаюсь, тем больше злюсь. Кропалёк, попа он шерстяная, сожрал все запасы армелита! Кто бы сейчас не прятался за последней дверью — ему конец. Из-за любопытства этого шпиона мы остались без топлива, а это означало лишнюю остановку. Лишние траты денег и лишнее появление на людях.

В итоге, к нужному мне рудохранилищу я подхожу, уже изрядно себя накрутив. Хватаю лоток для переноски армелита и резко распахиваю дверь. Меня встречает тишина и еле слышное гудение охлаждающих панелей. Крадучись, двигаюсь вперёд, прижимая к груди своё импровизированное оружие и до рези в глазах всматриваясь в тёмные углы. И всё-таки, когда на меня кидается массивная тень, я успеваю лишь взвизгнуть и неловко взмахнуть лотком в надежде попасть противнику в голову.

Мою руку с лёгкостью перехватывают, скручивают, и спустя несколько минут борьбы, больше похожей на мышиную возню, я оказываюсь прижатой спиной к широкой груди. Однако сдаваться я не намерена, а потому предпринимаю попытку ударить противника ногой в самое драгоценное, но мой манёвр предугадывают и уходят с траектории.

В следующее мгновение я и вовсе прекращаю сопротивление, потому что знакомый голос с бархатной хрипотцой произносит просто обезоруживающую фразу:

— Ну, привет, милая! Хорошо же ты встречаешь старого друга!

3. Глава 2. Сделка с совестью

— Вон из моего поезда! — я широкими шагами продвигаюсь по коридору склада, не оборачиваясь на проходимца за моей спиной.

— Агата, милая, но ты ведь ещё не слышала моего предложения! — обманчиво вкрадчивым голосом говорит этот стервец.

Окончательно выйдя из себя, я резко оборачиваюсь, чтобы тут же уткнуться носом в налетевшего на меня Маркуса. Он охает и пытается меня придержать, одновременно потирая ушибленную во время нашей небольшой драки челюсть.

В глухом возмущении отпихиваю его от себя и, для надёжности выставив указательный палец вперёд, говорю:

— Последний раз, когда я доверилась тебе, ты оставил меня без всех моих сбережений!

"И с разбитым сердцем", — добавляю мысленно, но ему этого знать не надобно. Между нами разве, что искры не разлетаются и чтоб снова не отвесить ему тумаков, я продолжаю свой путь в вагон-столовую.