— Мда, — вздыхаю я, задержавшись в проёме.

— Госпожа? — сиротка замолкает, хлопает на меня глазами.

— Что у тебя с ногой? — я стараюсь говорить сухо, но в то же время позволяю девочке заметить, что я всерьёз озабочена.

— Болит, госпожа. Так болит, что встать не могу.

Враньё…

— Угу.

— Госпожа, хоть глоток воды и чёрствую корочку подайте?

Я не подаю вида, что внутри меня коробит. Пусть девица сто раз мне неприятна, но она упала и, возможно, действительно пострадала. Бросить её без помощи неправильно. Только вот первое правило любой помощи какое? Первое правило любой помощи — позаботиться о собственной безопасности.

Впустить девицу в дом всё равно, что пустить лису в курятник, будучи цыплёнком.

Шагнув вперёд, я вынимаю из рукава небольшой флакончик, “выплюнутый” мне Системой аж за четыре карата.

— Это лечебное зелье, как раз от ушибов и травм, — объясняю я.

— Госпожа…? Спасибо! Вы всё же очень добрая, просто строгая, да? Вы меня простите, госпожа. Я совсем уличная, манерам меня никто не учил. Но жить хочу честно, поэтому и пришла работу искать, а не на рынке ворую. Я научусь, как надо!

Не подозревая о подвохе, сиротка послушно задирает подол.

Синяк самый настоящий, лодыжка распухла.

— Здесь работы нет, — отвечаю я. — Совсем нет. Но лекарство хорошее.

— А?!

Я наливаю прозрачную, пахнущую мятой эссенцию на место травмы, а заодно и на вторую ногу, для симметрии. Стопы девицы охватывает голубовато-зеленоватое сияние, отёк исчезает на глазах, синяк тоже тает.

По ушам бьёт оглушительный визг, ноги начинают непроизвольно подёргиваться, будто против воли хозяйки хотят станцевать чечётку прямо так, из положения сидя.

— Что ты со мной сделала?! — сипло спрашивает она, забыв про вежливость.

Вот теперь в её глазах настоящий страх.

— Спасаю тебя, несчастную, что же ещё.

— Это яд…

— Это лекарство. Болеть ведь перестало, верно? Через пару часов всё пройдёт, забудешь, какую ногу ударила.

Для доброго дела зелья не жалко, тем более дешёвки. Я решила разориться и убить двух зайцев одним выстрелом. Помощь оказываю, совесть успокаиваю — раз. Избавляюсь от назойливой проблемы — два.

Сияние становится ярче, поднимается вверх. Оно по-прежнему концентрируется у стоп, но теперь захватывает всю нижнюю половину тела, и девица, явно против воли, встаёт. Она не просто встаёт. Не в силах сопротивляться побочному эффекту дешёвого зелья, она припускает бегом, а я, стоя наготове, в нужный момент, под руку разворачиваю её в направлении ворот.

Сиротка ускоряется.

— Очень скоро ты будешь в деревне! — кричу я на прощание и даже машу вслед.

По моим прикидкам бежать ей до деревни или до окрестностей, пока эффект зелья не выветрится. Эффект дрянной, никто не захочет лечиться таким зельем. Подозреваю, что в каталоге оно исключительно для того, чтобы покупатели выбирали более дорогое. А мне прям в масть легло.

Помогла, вылечила, и одновременно сделала гадость — какая я молодец.

Потраченных карат совершенно не жалко.

К князю я возвращаюсь с чувством глубокого удовлетворения:

— Незваная гостья нас покинула, — сообщаю я. — Возможно, она вернётся, с её-то упрямством, но я уверена, что не сегодня.

И надеюсь, что не завтра. Должен же у неё быть инстинкт самосохранения?

Продолжая болтать о скором обеде и своём неумении готовить, я отключаю на планшете звук, запускаю “Око”. Планшет я держу так, чтобы муж не мог его видеть — не хочу объяснять, что я делаю, придётся слишком много говорить.

Я навожу камеру, нажимаю кнопку.

Выскакивает сообщение о списании семи карат, а затем на экране появляется схематическое “каркасное” изображение человеческой фигуры. Справа налево ползёт зелёная вертикаль, вероятно, означающая процесс диагностики. Я не особенно вникаю — это всего лишь аннимированная картинка, которая, вероятно, будет полезна настоящему целителю, но не мне. Я просто жду результат и продолжаю болтать о том, что идти в деревню мне совсем не хочется, точнее, не хочется нарваться на беспардонную девицу, но продукты-то купить надо. А на что? Даниэль согласен продать подсвечники?