– Дорогая, – вновь встревала слишком зацикленная на деталях супруга мыловаренного фабриканта, – но вы же говорили, что до смерти Вацлава проживали в Мюнхене…

– О да, – быстро исправилась Надежда, – но мой несчастный муж был плохим коммерсантом, наш чудесный мюнхенский дом пришлось продать, у меня не так уж много средств к существованию, вы же понимаете… Теперь я посвятила себя этому ангелу, – и она прижимала к себе кудрявую головку Сережи. – Мой маленький Серж – это все, что у меня есть…

Последняя фраза была сущей правдой!

На «Моне Лизе» путешествовало предостаточно обеспеченных мужчин, которые положили глаз на изящную красотку графиню. Надежда не собиралась становиться чьей-то любовницей, она намеревалась удачно выйти замуж. Она усиленно обхаживала голландского ювелира и американского сенатора, не зная, кому из них отдать предпочтение.

Путешествие постепенно и неизбежно подходило к концу. Еще неделя, и «Мона Лиза» отправится в обратный рейс на Гамбург. Надежда стала испытывать легкое беспокойство. Польская графиня всем нравилась, все плакали над ее трагической, почти как в романах Ги де Мопассана, жизнью, но никто из мужчин не выказывал ни малейшего желания ей помочь.

Ювелир из Амстердама, который по праву считался одним из самых богатых людей этого небольшого королевства, преподнес графине Ильицкой брошку в виде тонкой веточки из платины, усыпанной крошечными бриллиантами, но ей хотелось большего – заполучить его руку и сердце и, таким образом, тяжеленный кошелек.

Сенатор, целовавший ей руки и сыпавший на плохом немецком стандартными комплиментами, намекнул, что у него в Миннесоте вскоре начнется предвыборная кампания и если графиня имеет возможность ее финансировать, то он будет рад видеть ее своей второй супругой. Надежда фыркнула и дала лысому Джорджу отставку – помимо всего прочего, выяснилось, что у него от первого брака восемь детей и долгов на семьсот пятьдесят тысяч долларов.

Лайнер останавливался в райских местах. Латиноамериканские страны, полные неги и диковинных фруктов. Надежда грезила длинными песчаными пляжами, уходящими за горизонт, великолепными закатами, когда бордовый шар солнца погружается в бронзу океана, терпко-ароматными тропическими цветами диковинных расцветок.

– Вы не находите, что Эдем был именно здесь? – С таким вопросом по-французски обратился к ней сморщенный старец, которого Надежда часто замечала прогуливающимся по палубе. Он не привлек ее интереса, потому что наверняка был не таким уж обеспеченным – он внимательно и слишком придирчиво штудировал меню, выбирая блюда подешевле и скупясь на чаевые.

– Позвольте представиться, Ринальдо Баррейро, – сказал он и сухими старческими губами прикоснулся к трепещущей ладони Надежды. – Графиня, мы находимся в Коста-Бьянке, вам что-нибудь говорит это название?

– Увы, господин Баррейро, я не так уж сильна в географии, – рассмеялась Надежда.

Облаченная в легкое открытое платье кремовой расцветки, она была подлинным мотыльком, залетевшим в сверкающий всеми цветами радуги сад. Они наслаждались видом тропического острова, лежа в шезлонгах под теплым солнцем. Надежда не могла поверить, что это происходит именно с ней.

– О, госпожа графиня, вы многое упустили, не побывав со своим супругом, когда он был еще жив, в Коста-Бьянке, – продолжил Ринальдо Баррейро. – Эта страна – моя родина. Я в последние годы из-за неотложных дел находился в Европе, но теперь возвращаюсь на родину. Вам нравится этот остров? – Он указал на берег, к которому причалила «Мона Лиза».