Вообще-то противно.

Но, объясняют, такие беседы должны протекать один на один, третий лишний (это я), третий будет сковывать испытуемую. Значит, необходимо спрятаться[36].

Оказывается, у каждой из них спрашивали, каким они предпочитают увидеть специалиста – мужчиной или женщиной? – и все предпочитали общение с женщиной, лишь одна с мужчиной, но с ней, к счастью, обошлись без меня.

В основном молоденькие, но были и за тридцать[37].

Опытными себя считают. Все. Это очень трогательно. Пускай.

Любовь Яковлевна[38] – сама доброжелательность – их легко раскручивала.

Да они и не думали ничего скрывать. Зря пряталась. Сидела бы рядом, ничего бы не изменилось.

Хотя нет. Рядом еще хуже. Не мое это все, не смогла бы в открытую – неловко. Ну что же со мной поделать, если до сих пор – неловко?

– Итак, вы ощущаете биения, подобные ударам пульса?.. Интенсивность ощущений достигает до шоковой?.. И… пожалуйста, поподробнее… вы громко кричите, не так ли?

Не знаю, по какому принципу их отбирали. По-моему, по этому: «громко кричите».

Охотно рассказывали.

Интересовались, в чем суть эксперимента. Сами не знают, на что подписываются.

Любовь Яковлевна им говорила:

– Увидите. Вам понравится.

Ну что я могла посоветовать? Ничего. Так потом и сказала, что ничего «родственного» ни с кем из них не нахожу. А если что-нибудь и есть специфически общее, ума не приложу, в чем оно должно проявиться. Бабы как бабы. Только пораскрепощеннее, что ли, чем я раньше была.

– Это верно, – согласилась Любовь Яковлевна. – Мы ведь провели с ними большую подготовительную работу.

Говорят, она в звании полковника.

Еще говорят, она владеет гипнозом[39].

Но лично мне рядом с ней не очень уютно. Она, по-моему, сама это чувствует.

………………………………………………………….

Рассказала Володьке. Ему не понравилось.

– А не надо было соглашаться. И не связывайся больше, а то сядут и поедут на тебе, вот увидишь. Это их проблемы, их работа, пускай ищут, исследуют, экспериментируют, только ты тут при чем? Это же другое подразделение. Другой профиль. У них свои обязательства. У тебя – свои. И у меня с тобой. Так что не ломай голову. Я пожалуюсь генералу.

Жалобщик такой!..

Беда, что сам генерал как раз и подстраивает. Но ведь действительно нельзя же на мне одной всю воду возить?

Спросила Володьку, а кто отбирал девушек?

– Есть люди. Да ты одного сама знаешь[40], – но не назвал кого.

– Уж не тебя ли? – спросила я, любопытствуя. – А ты? Ты не принимал участие?

Володька засмеялся:

– Глупая. Я с тобой с одной еле справляюсь.

И добавил:

– Они не москвички[41].

29 июля

Сегодня со мной побеседовали. Спрашивали, не ищет ли кто знакомства из посторонних.

Думаю, они это лучше меня знают.

– Нет, – сказала, – не ищет.

Зашел, кстати, и о телефоне разговор. Все верно. Объяснили:

– Это же в ваших интересах.

1 августа

А все-таки наша квартира напоминает бордель.

Надо все поменять, переставить…

3 августа

– Что же вы, Елена Викторовна, сны нам свои не рассказываете?

Вот гад, думаю, опять заложил.

– Ой, – говорю, – такая ерунда, даже повторять стыдно.

Дурочкой прикинулась.

Нет – не пройдет – хотят послушать.

– Да я позабыла уже.

Нет – не пройдет – надо вспомнить.

– И никаких деталей не опускайте.

Пришлось рассказывать.

Слушали очень внимательно. Задавали вопросы. Идиоткой себя ощущала. Да что же это такое в самом деле! Мне уже и сны мои собственные не принадлежат?

Вечером дома устроила Володьке нагоняй. Сказала, что больше никогда ничего не буду рассказывать. Если такой. Он дурачился, извинялся.

Потом полез со своим[42].

На него даже сердиться нельзя. Не могу сердиться.