Долина, к которой они выехали, представляла собой полукруглую вырубку среди стены из могучих елей. Каждая веточка зимних деревьев была не просто заснежена, весь обозримый лес был в изморози, какая бывает над дверью из бани или другого теплого помещения. «Куржак» - вспомнила Светлана Борисовна старое, уже почти не используемое название для этой красоты.

Поместье и правда было как на фото: трехэтажный дом ровно в середине этой огромной поляны не казался здесь чем-то инородным, будто дополнял красоту природы. Деревянная опалубка, резные наличники на окнах и вокруг двери, словно стараясь еще больше слиться с необыкновенной красотой, тоже убраны куржаком.

Дорога к дому хорошо почищена, но сугробы слева и справа говорят, что работы со снегом тут немало, хоть и не ощущалось, что мороз очень уж сильный.

— Василич сегодня всех на ноги поднял еще до рассвета, а вон и он сам, - мужик остановил сани перед домом и подошел к Саше, чтобы помочь ей слезть с узлов. На порог и правда вышел молодой мужчина в очках, которые он постоянно поправлял, отчего казался страшно испуганным и неуверенным в себе. В отличие от местных мужчин, этот был в костюме, но на плечах его лежал такой-же, как у них, тулуп.

— Александра Прохоровна? – он поспешил с крыльца к спрыгнувшей на землю Саше и она рассмотрела наконец человека, от которого у Олюшки случилось расстройство пищевого поведения. А расстраиваться этому самому поведению было из-за чего: лет двадцать пять, высокий, подтянутый, с острыми скулами, голубыми глазами и с зачесанными назад волосами, на манер блистающего когда-то в фильме «Человек-амфибия» Владимира Коренева.

— Она, - утвердительно мотнула головой Саша. – Называйте меня просто Александрой, - она протянула руку по привычке. – А вы, значит, тот самый, «Василь Василич»?

— Да, я тот самый, - он мягко улыбнулся и аккуратно взял ее за кончики пальцев, видимо, совсем не понимая, что полагается делать с поданной ему рукой.

— Сейчас можно просто пожать. Я бы постояла здесь с удовольствием, любовалась бы видами, но у нас с вами совсем мало времени. И я рада, что вы не оставили это место, когда батюшки не стало, - Саша заторопилась внутрь, но Василий обогнал ее и открыл двери.

Внутри было тепло. Пахло чем-то сдобным, а еще Саша отметила, что это место больше радует как дом, нежели то… в Москве. Хоть она и прожила там всю свою жизнь. Здесь, то ли благодаря этим запахам с кухни, то ли из-за толстенных ковров в большой прихожей, яркому освещению и солнечному дню, проникающему через светлые занавески внутрь, хотелось остаться навсегда.

— Прихожая и зал выполнены полностью так, как того хотел ваш батюшка. И всегда жалел, что вы с матушкой так и не приехали сюда с ним. Но, надеюсь, вам все понравится, - он прошел дальше, пропуская Сашу в зал.

Высокие потолки, совершенно белые стены, легкие шторы и кремовая обивка на диванах давали помещению столько воздуха и невесомости, что Саша сначала даже опешила.

— Мебель я распаковал по вашему приказу. Она была совсем не для зала. Прохор Данилыч хотел расположить ее в покоях жены…

— Три дивана, два кресла и этот стол? – указала Саша на мебель, которая явно была гарнитуром.

— Да.

— Так какого же размера тогда покои? – аккуратно спросила она.

— Второй этаж левого крыла весь рассчитан на Степаниду Ильинишну и на вас. Правое крыло второго этажа занимал ваш батюшка и я., - Василий размахивал руками, указывая вверх на лестницу, а Саша не стала ждать и поторопилась подняться. Дом, выстроенный буквой «П» имел массу плюсов для того, чтобы и правда сделать его не просто лечебницей, а культовым местом для здешней молодежи.