[4] Оссобуко – блюдо из круглых кусков телячьей голени, включая кость с мозгом в центре, что является важной частью блюда и придает ему характерный вкус. Мясо медленно тушится на низком огне с луком, морковью, сельдереем, помидорами и иногда с добавлением вина и бульона до тех пор, пока оно не становится нежным и сочным.

20. Глава 6.3

– Неужели я тебе никогда этого не говорил? – удивленно проговорил пожилой мужчина. Его сияющие глаза потускнели и затуманились чувством вины. До этого приподнятые в улыбке уголки губ опустились.

– Скорей всего говорил, – поспешила заверить Виктория. – Просто я не помню. – При этих её словах сидящий напротив неё сводный брат закатил глаза и хмыкнул. Это не ускользнуло от неё, но она решила не обращать внимание. – Разве Мануэль не сказал ва… тебе, что я ничего не помню? Вообще ничего?

Мужчина кивнул.

– Сказал. Просто ты так искренне удивилась, и я подумал…

– Ага, очень и очень искренне удивилась, – перебив приёмного отца на полуфразе, поспешил вставить свои ехидные пять сорентов[1] Рей. – И я тоже подумал.

Виктория на это сначала вздохнула и закатила глаза. Не будь за столом отца, она бы даже и не подумала ничего объяснять. Нравится этому неотесанному и самодовольному мужлану её подозревать, пусть себе подозревает! Но отец… Хотя она и не чувствовала к нему дочерних чувств. Он не сделал ей ничего плохого. И в целом нравился, как человек. Поэтому и она не хотела делать ему ничего плохого. Ни делать, ни говорить. Ни вызывать в нём подозрений.

– Я не вспомнила, просто порой некоторые фразы и предметы вызывают у меня чувства… Пока, к сожалению, только отрицательные либо же они сопряжены с ощущением неправильности, которую я не могу объяснить, просто чувствую.

– Это хорошо, – тут же радостно заулыбался её отец. – Это значит, что ты что-то вспоминаешь.

Виктория не была уверена, что ощущение практически всеохватывающей неправильности всего происходящего, которое её не на миг не отпускало с момента самого первого её пробуждения – это хорошо. Но поскольку, ей было проще согласиться с отцом, чем объяснить ему, почему она с ним не согласна, вслух озвучивать свои сомнения она не стала.

– Я тоже думаю, что это хорошо, – солгала она. И дабы не смотреть при этом отцу в глаза, перевела взгляд на свой бокал и пригубила. Прежде чем глотнуть, она дала вину немного времени, чтобы раскрыться во рту. – Мммм! – блаженно протянула она. – Какое оно насыщенное и терпкое, и в то же время и невероятно нежное на вкус.

– Мы очень долго этого добивались! И таки добились! Вкус нашего вина совершенно уникален! – с гордостью сообщили ей. – Мы создаём это вино из сорта винограда, которой специально для него и вывели. Он растёт высоко в горах на южных склонах со стороны моря, где относительно прохладно, особенно по ночам, но при этом много солнечного света и, благодаря морскому бризу, влаги. Это создает идеальные условия для медленного созревания ягод, которые при созревании обладают глубоким синим оттенком с лёгким серебристым налётом, напоминающим снеговую корку. Затем мы его выдержива…

– Дэвид! Тори вряд ли это интересно. Дай бедной девочке покушать. Она же так хотела кушать, а ты о винограде и винах можешь рассказывать часами! – «вступился» за сводную сестру Рей.

– Почему же, вряд ли? – возразила Виктория, вперив в сводного брата испепеляющий взгляд. – Наоборот мне очень даже интересно! – И ей действительно было интересно. – К тому же мне ничего не мешает слушать и кушать.

– Ей, и в самом деле, ничего не мешает слушать и кушать, Рей. Потому, будь добр, напомни мне, на чём я остановился, и больше не перебивай! Я был уверен, что хорошо тебя воспитал! Неужели я ошибался! – с укоризной в голосе заметил Дэвид.