Я вздохнула. Убедить подругу в том, что ее пророчества — это всего лишь выдумки, невозможно. Да и последнее все же сбылось. Просто не нравилось мне то, что она говорит. Я искренне надеялась на благополучный исход. На решение. Я верила, что вернусь и помогу своим друзьям… Она же разбивала мою веру в пух и прах.

— И все же постарайся, Элька, не говорить мне свои пророчества, — предупредила, сощурившись и давая понять, что в следующий раз, скажи она нечто негативное, девушке не поздоровится.

Элька хмыкнула, отвернулась от меня и затянула монотонную мантру.

Груар, сидевший на подоконнике, мягко спрыгнул на пол и вернулся на свое место.

Я покрутила свиток в руках.

Потянула за тесемку. И уже начала раскрывать…

Беззвучное движение груаров заставило меня позабыть о свитке. Стражи синхронно оказались на подоконнике, навострили уши. Я тоже прислушалась.

Тихий звон. Такой, словно рвутся нити магии. Вскрика я не слышала. Один из груаров повернулся ко мне, и я поняла, что такое ментальная передача. Нет, я не слышала слов груара или его голоса. Страж смотрел мне прямо в глаза, и я отчетливо услышала вскрик сестры, полный ужаса.

Свиток выпал из моих рук.

Следом понесся перепуганный крик Эльки:

— Фея! Стой! Куда ты?

Я не слушала подругу. Одним прыжком сиганула через подоконник и оказалась на темной аллейке.

Вампиры не боятся высоты, это у нас в крови. Летать мы не умеем, но и разбиться для вампира проблематично. Тем более при прыжке со второго этажа.

Ощутила, как Элька кинулась к окну. Но даже не оглянулась на подругу. Я неслась туда, где ощущала ауру сестры. Груары следовали за мной.

Ларию я увидела прижатой к стене институтского забора, недалеко от аллеи. Над ней нависал косматый оборотень. Мне не нужно было видеть его морду, чтобы понять: это нежить. Первого уровня, не меньше. Груары, приставленные к сестре, валялись чуть дальше. Я ужаснулась.

«Неужели убил?»

Судя по дымчатой структуре, вот-вот готовой расплыться в воздухе, так оно и было.

Мои стражи молча кинулись на волколака. Он повернулся слишком быстро для неживого и смел их огромной лапой, отшвыривая подальше. Груары вывернулись. Ударили крыльями, взмывая в воздух, и камнем упали вниз, вцепились в холку твари, вырывая куски шерсти и плоти. Оборотень захрипел, замахал лапами, уцепил одного и…

— Упокойся! — шелестом приказала я, выпуская Лед Тьмы.

Волколак оскалился и… не упокоился. На его морде я увидела насмешку. А потом… Он вцепился в шкуру груара и… потянул темную силу из него.

Сказать, что у меня волосы встали дыбом, — ничего не сказать. Да он же… он… убивает моего стража.

Сестра старалась отползти от нежити подальше.

Оборотень, не смотря на нее и не выпуская груара, наступил задней лапой на юбку Ларии.

— Упокойся! — закричала я, выдыхая лед.

Но волколак стоял. Словно он подчинялся каким-то своим, совершенно непонятным правилам жизни и смерти.

Груар в его лапах глянул на меня обреченно. Второй снова взмыл и упал вниз черным смерчем, поднимая листья и ветки, ударяя в оборотня. Но нежить словно не реагировала на магию тьмы. Волколак лишь на секунду отвлекся, вдохнул, и смерч пропал в мертвой пасти. Земля, ветки, листья — все опало.

«Нечистые! Что происходит?!»

Я в очередной раз подняла Лед Тьмы, собираясь ударить и уже понимая: не смогу справиться с нежитью.

Сестра всхлипнула, дергая край юбки из-под мощной лапы. Послышался треск ткани. Волколак повернулся к ней, скаля жуткую морду.

Тогда, отзываясь на мою боль, поднялось пламя. По венам прошел немыслимый жар. Обожгло щеки и ладони. Волосы в прямом смысле взметнулись огненными прядями. Лед Тьмы сплелся с огнем и выплеснулся под коротким, но твердым приказом: