Окинув взглядом места, поняла, что народа прибавилось, а мест свободных по целому купе уже не осталось, да и у окошка места почти все были заняты.

Я удивлённо показала на себя спросив:

— Вы ко мне обращаетесь?

Та кивнула:

— Так к кому ещё, таких симпатяжек здесь больше нет. Ладно, сиди уже, вон, всё мужики заняли, или семейные. А к тебе ведь не садятся, ты погляди. Стесняются, что ли? Уж больно ты хрупка, на аристократку похожа, вот они понять не могут, как с тобой вести себя. Ладно, давай вместе поедем, двигайся.

Я переместила сумку с сиденья на колени, а парень положил на длинную полку над окном котомки, свою и мамину, да сел с краю на ту же скамью, что и я. Женщина села напротив ближе к проходу, посадив сына рядом с окном, а тот сразу прислонился к её боку, завозившись там и явно устраиваясь для отдыха.

Моя попутчица показалась мне простой женщиной, но грубоватой. Усевшись, она с неприкрытым любопытством оглядывала меня. Она немного наклонилась ближе, тихо спросив:

— Так ты что, из тех, кто красотой торгует? На воровстве попалась?

Я от неожиданности отпрянула от неё, в шоке вытаращив на неё глаза. Ну вот, только вышла в новый мир, а уже такие предположения. А ведь у нас в мыльне было металлическое круглое зеркало, и я себя успела хорошенько осмотреть. Да, чёткость была не такая, как в обычном зеркале, но мне стало понятно, что Рада была симпатичной. Только очень уж измождённой.

Какая грубиянка! Вот я тебя удивлю. А сама спокойно и чётко ответила:

— Нет, совсем не поэтому. Я хотела мужа и его мать убить, вот и отправили меня в ссылку.

И спокойно так смотрела ей в глаза, ожидая реакции. Теперь уже она сама смотрела на меня, явно не находя слов. Зашарила глазами по моему лицу, явно не поверив до конца в мои слова. Решив для себя что-то, она улыбнулась:

— А, шутишь. Да ты и птичку не прибьёшь, вон, какая тощая, да и не злая ты, вижу я. Вон и Ред видит, даже лучше меня. Он и показал, куда нам лучше сесть. Ладно, не буду лезть к тебе в душу. Ну а мне нечего скрывать: муж умер, а долги остались, не смогла я их отдать. Ещё и родни в городе моей нет, а мужнины меня не любят. Вот и едем теперь мы неведомо куда. Сара я, Сара Свифт. А тебя как звать?

Я удивилась, ведь и она, и дети были более или менее нормально одеты: чисто, аккуратно, хоть вещи и были немного потёрты местами.

— Меня зовут Рада Лави, будем знакомы. Погодите, Сара, а как же дом, или мебель, или другое имущество? Можно же было их продать.

Та махнула рукой:

— А, дом мы заложили полгода назад, когда денег не осталось. Я вяжу, одёжку подшиваю, да что там заработаешь, с детьми-то? — она бросила взгляд вниз, на маленького. — Еле-еле на еду хватало. Срок пришёл долг отдавать, родня отказалась помогать, а мои-то далеко, в деревне. Да и какие у них деньги? Вот дом и забрали, а всё одно остались должны. Ведь и мужа схоронить нужно было, да старшего надобно было в мастеровую отдавать. Он же у меня с деревом хорошо работает, вот, ходил учиться. Да только и на обучение деньги нужны. Никто не будет Реду бесплатно науку давать. И не выкай мне, зови так, по-простому, Сарой. Дома у меня больше нет, вот оно, моё единое богатство-то, — и Сара качнула головой на младшего, да и на старшего, Реда.

Парень обернулся, до этого с интересом смотревший в другое окно на перрон, туда, где ходил народ, да заполнял постепенно и наш вагон до упора. Но стоя никто не ехал, все занимали только сидячие места. Да и как столько времени стоя ехать?

Я заметила, здесь было много стражи, как снаружи, прогуливающихся по перрону, так и тех, что стояли у нас в вагоне и следили за порядком, да направляли иногда заходивших в вагон.