Внутри дома роскошь продолжается. Нас встречает на входе улыбчивая Ксилотинка в чепчике, и бодро приветствует "мисс", то бишь меня, радостно уведомляя о том, что проследит за тем, чтобы мой багаж доставили в мои "покои". Оборотней она будто и не замечает, и тем более не здоровается с ними.
Шикарный длинный коридор, с мягкой ковровой дорожкой, в которой мои кроссовки прямо утопают. Картины на стенах, видимо каких-то известных мастеров, хотя я в искусстве мало разбираюсь. Люстры, через каждые полтора метра, на которых можно или качаться, как на качелях, настолько они большие, или прокормить все голодные народы мира, судя по невероятному хрусталю из которых они сделаны.
Даже фигуры железных рыцарей у стен стоят! И я не удивлюсь, если там кто-то живой замурован!
И тишина. Тихо вокруг так, будто вокруг ни души в радиусе пяти километров. Аж крикнуть хочется, чтобы развеять "дорогую" тоску этого места и привнести сюда обычную жизнь. "Живую" жизнь.
-Сюда, мисс, - Альберт одаривает меня доброжелательной улыбкой и подводит к высокой двери из тёмного дерева с позолоченными ручками. Хотя может они даже сделаны полностью из золота...
Дверь распахивается и передо мной открывается вид на шикарный зал, точнее это больше похоже на огромную библиотеку. Ряды книг тянутся по обеим сторонам, заставленные книгами от пола до потолка. В конце комнаты находится большое окно и висящий рядом с ним гамак, в котором качается небольшая грациозная фигурка, держа в руке бокал с каким-то напитком.
В комнате довольно светло, благодаря свисающей с потолка люстре, похожей на капельки дождя, но у окна затемненная область, и с улицы нет никакого света, который бы "заглядывал" в комнату.
Поэтому лицо человека, качающегося в гамаке, я вижу только тогда, когда он поднимается на ноги и направляется ко мне, покачивая бедрами в воздухе.
Это красивая женщина лет сорока пяти. Мягкая улыбка, волнующая её уста, безмятежна и расслаблена. Пышные локоны волнами ложатся на хрупкие плечи, а чудесную фигуру "целует" изящное облегающее платье чёрного цвета. Она выглядит совсем не так, как раньше, а на лице уже нет прежнего страха и вечной внутренней боли...
Мои лёгкие будто в один миг лишаются кислорода и сердце перестаёт биться. Да быть этого не может...
-Это что за пафосная тётка? - Шипит сзади Фигер. - У тебя в голове вдруг все мысли куда-то улетучились!
-Это...моя родная мама..., - шёпотом отвечаю я пересохшими от волнения губами.
26. Глава 26. Огонь с двух сторон
Да. Это точно моя мама. Живая и невредимая! Хотя я была уверена, что она давно сгнила в какой-нибудь канаве!
-Мира! - Губы этой прекрасной женщины раскрываются, будто в какой-то замедленной съемке, и она тянет ко мне тонкие руки. - Иди ко мне, дочка!
Но я остаюсь на месте, хотя где-то глубоко внутри себя я хочу броситься в её объятия...Правда хочу! Но не могу...
За всё своё детство я миллион раз представляла этот момент - я захожу домой, а на кухне сидит мама, которая с улыбкой протягивает ко мне свои тёплые руки.
И вот этот волшебный и нереальный момент настал, а я даже с места себя сдвинуть не могу...Поэтому женщине приходится отступить чуть назад, хотя улыбка всё равно продолжает играть на её устах.
-Ты жива..., - говорю голосом, который как-то странно звучит, будто он не мой, - как такое возможно?!
-Мира, моя милая, - мама убирает прядь волос себе за ухо и изображает грусть на лице, - я знаю, как ты страдала всё это время и я не достойна твоего прощения...
Голос у неё совсем не изменился, разве что стал каким-то чужим. Да, именно чужим...Слышу его и узнаю, но внутри меня нет никакого отклика. Голоса оборотней сейчас мне кажутся гораздо роднее.