Тут уж водяницы решили не останавливаться на полумерах, почуяли, что добыча уходит. Из воды выскочили сразу вчетвером. Животами на мостки поплюхались, и давай за ноги, за подол, за что только могли хвататься.
Мостки качнулись, я едва не полетела в воду, но каким-то чудом удержалась, отмахнулась, отпихнулась и, чертыхаясь, почти на четвереньках доползла до каменного берега островка.

Ранить сильно их было нельзя… Все ж придется еще дружбу налаживать, если я не хочу весь год тут запертой в избе просидеть. Так что отбивалась в половину от полсилы.

Избушка стояла совсем рядом, и я, не раздумывая, влетела внутрь, хлопнула дверью и прислонилась к ней спиной, ловя рваное дыхание.
За дверью плескалось, шипело, ворчало, но внутрь не лезло. Жилище смотрителя завсегда было обнесено защитой. И та уж точно никуда не делась бы и за сотню лет. Поэтому тут я себе позволила дыхание перевести.
– Спасибо, ректор, за чудесное место практики! – вместо ответа мне на голову свалился какой-то жук.

Раздраженно стряхнув его, я едва удержалась от вскрика. Ну не любила я всяких многоногих…

Ладно. Сумка выжила, я вроде тоже.

Можно и выдохнуть.
Избушка встретила меня тишиной и запахом отсыревшей древесины.
– С почином, смотрительница, – заворчала я, сползая по двери на пол.

И только теперь поняла – жить здесь будет весело. Особенно, если доживу до утра.

7. Глава 2.1

До утра я дожила. И даже относительно целой. Если не считать трагически погибшего ногтя, всклоченных с вечера волос и внезапно расцветшей аллергии на пыль (боги, да кто вообще мог здесь не чихать?).

Ночь, к счастью, прошла без гостей. Водяницы шалили только за окном, к защите избушки и не думали лезть. Внутри, правда, скучать тоже не пришлось. Я говорила, что не люблю многоногих? Так вот тут в компанию ко мне напросились и полчища пауков, и жуков всяческих, да и прочих ползучих энтузиастов. Кажется, радость наша при взгляде друг на друга, была сильно взаимной.

Терпеть друг друга мы все равно не собирались, и на правах новой хозяйки я погнала гадов метлой. Посмахивала сикарах в щели, а после начертила прямо на досках защитный круг. От греха, вернее, от жуков, подальше. А то еще во сне в рот заползут, я ведь точно с ума сойду.

Утра вечера мудренее… решила и завалилась спать прямо на свой, условно очищенный, пятачок. Благо в моей сумке, что при том была и отличным артефактом, способным в себя впихнуть невпихуемое, нашелся старый теплый спальник.

А уж с первым рассветным лучом, когда на улице все затихло, я встала, помятая и злая, и наконец взялась за генеральную зачистку. Всклоченная, нос чешется, глаза слезятся, настроение паршивое. Ну настоящая ведьма!

Избушка встретила меня обреченным молчанием… Кажется, она к такой встрече была не готова. Но это ничего… Это мы еще все исправим и радоваться друг другу станем. Я во всем старалась плюсы искать. И здесь они были однозначно! Внутри – раздолье! Огромная комната с низким потолком, подзакопченными балками и стенами, где кое-как проступал старинный резной орнамент. Она была в разы больше нашей общей общажной! Есть, где развернуться.

Вдоль одной стены ютился потрепанный стол с кривыми ножками и лавка, явно повидавшая не одного смотрителя. Печь громадная, от нее и полати тянулись под потолком, спать будет – красота… Только вот по краю кирпича цвела плесень в художественном беспорядке. Стиль “природный модерн”, не иначе. По углам комнаты – сундуки, обвязанные паутиной, да пузатые ведра. Штук десять, ведер-то! Куда, спрашивается, столько? А под потолком целая коллекция сушеного непонятно-чего: от трав до хвостов кого-то, уже вовсе неопределенного.