Хотелось сказать “не выделывайся”, но я себя сдержала. Нарываться пока не стоит. Я уже язык свой, враг мой, дораспускала, что теперь тут время коротаю.

Он меня взглядом обвел всю… Ну, вернее ту часть, что из ступы виднелась.

– Не уходить от ответа, говоришь? – губы его в улыбке так и были растянуты. Только глаза-то вовсе не улыбались. Азарт там горел и голод нечеловеческий. За ядом этой красоты настоящее чудовище жило. Уж я-то помнила по учебникам, что нечистые, даже самые умные-разумные, человечинкой при случае не побрезгуют. – Ну что ж… На всю округу, само собой, не назовусь. Придется к тебе ко мне поближе. Не боишься ведь?

А сам уже рукой своей над водой водит – из глубины явился на поверхность огромный лист кувшинки. Такой, пожалуй, и меня саму удержит. И от воды отделит. Уж при этом существе распрекрасном, в оную лучше вовсе не ступать. Сразу в его власти окажусь.

И сам он об этом знал. И что я знаю – догадался. Иначе бы вот такое выдумывать не стал.

Конечно, не хотелось мне из ступы туда вылезать. Но то, как смотрел на меня княжич, ясно давало понять, коли на лист не ступлю – не видать мне имени.

А ежели ступлю, видать ли собственной жизни?

– Не боюсь, – процедила все же. Подлетела ближе, опустилась. Может и так ему нормально будет?

– Ты из деревяшки-то своей наружу покажись? – усмехается, смотрит на меня с озорством во взоре. Ждет, что спасую.

Я наружу все ж полезла. На крайний случай метелочка у меня имеется, если что, на ней улечу. Хоть и неудобная, а всяк лучше, чем ничего.

Сам он тоже с трона поднялся, потоки водные его к самому листу поднесли. Шагнул на него, отчего зелень мягко прогнулась, но под воду не ушла, конечно.

Хотел мне руку подать, но я уже ловко выскочила.

– Вот теперь годится, – приблизился ко мне неспешно, поступью мягкой. Кругом обошел.

– У нас здесь смотрины не затевались, – напомнила я, чуя взгляд его на себе.

– Твоя правда, – вздохнул еще, словно разочарованно. – Пусть будет имя.

И голос его в этот миг, не хриплый и не гулкий, ветром тяжелым прокатился по водной глади, по корням, по мху и кочкам. Темное, вязкое опустилось на болото. Не туман, не морось, а энергия имени нечистого существа, магией одаренного с лихвой.

Круги по воде в такт моим поджилкам подрагивали…

А он за спиной моей остановился, склонился к плечу, чтобы лицо его аккурат рядом с моим ухом оказалось.

– Слушай, ведьма, – пальцы холодные волос моих коснулись и отодвинули за спину. Чтобы, видать, слышала его лучше. Да от того лишь дыхание горячее мою кожу обожгло. – Имя мое… Тишалей. Княжич всех окружных болот, рек и озер. Владыка Подводного Царства и тех, кто рядом с ними обитает. Не злоупотребляй и не зови попусту.

Он замер, да я и сама затаилась. Сила его имени в груди тяжестью оседала. Не так-то это просто, такое в себя вобрать и устаканить.

– Теперь… ты, – шепчет у самого уха, а мне дурнее становится с каждым мигом. Лист, на котором стоим, вдруг показался каким-то мягким и зыбким. И словно бы силы из меня тянуть принялся.

– Мы… так… не уговаривались, – цежу через силу. Слова и те с трудом даются.

Ворожит. Опять ведь ворожит, паскуда. И лист этот – одно наваждение. В воде стоим! Я уже чую, как простые мягкие туфли промокли насквозь, а лодыжки уже водными потоками оборачивает.

– Может и не уговаривались, – снова меня касается, пальцев кончиками по шее скользит. И шепчет ласково, точно ядом сладчайшим подчует. – Да только мне так теперь хочется.

– Договор нарушишь? Я… Смотритель.

– Да где же? – усмехается, и я тут же чувствую, как ниже он к моей шее склоняется. Холодные волосы его, чуть влажные, скользят по изгибу шеи, а сам он запах мой вдыхает.