Где появлялись люди — там начиналась беда.

Они убивали зверей, не задумываясь над тем, что это нужно делать со знанием дела и гуманно, а не приезжать на больших машинах со спиртным, чтобы перестрелять всё, что движется.

Люди оставляли после себя только грязь и мусор, которым потом давились любопытные и голодные звери, а после умирали в страшных муках.

Люди не умели ценить то, что им дарила природа. Дарила щедро, ничего не требуя взамен.

Это из-за людей загрязнялись реки и гибла рыба.

Из-за людей начинались пожары, которые уничтожали всё живое, оставляя после себя только боль земли и пепел.

Ладно, девчонка была не виновата в его отношении к людям в целом. Просто злила тем, что зашла так далеко и вот сама себя поставила в страшно неловкое положение.

Ведь все местные знали, что в эту часть леса лучше не ходить!

Официально здесь был заповедник «Медвежий угол».

А он был его хозяином.

Его так все и называли — хозяин тайги.

Но что было на самом деле, никто знать не должен был.

— Ты не местная? — буркнул мужчина снова, отмечая, что девчонка задрожала сильнее и сцепила руки перед собой так сильно, что кончики пальцев побелели.

Но уж лучше пусть его испугается и больше сюда не сунется, чем попадется кому-нибудь другому и потом будет рыдать. Если вообще в живых останется.

Может, надо было бы сесть не бережок и от души рассказать ей о том, что за последние полгода количество жестоких изнасилований в этих краях значительно возросло? И что все эти зверства происходили с девушками, если они появлялись именно в лесу? Да еще добавить, что во многом виноват в этом был именно он, потому что не мог досмотреть за всеми своими людьми. Разрывался, метался, угрожал и даже убивал тех, кто был виноват в подобном, но пока лучше никак не становилось.

Может, и правда рассказал бы, только он ведь понимал, что девушка может начать задавать правильные и логичные вопросы, на которое дать ответы он не сможет.

Людям одно было важно знать и помнить: в Медвежий угол соваться опасно!

— …Теперь уже местная, — пролепетала она и как-то совсем растерялась. Даже побледнела.

Гром нахмурился сильнее, пытаясь понять, что с ней происходит.

Ну ладно, испугалась его. Это он мог понять. Любой бы струхнул при виде него.

Особенно голого.

Но так он же не лез к ней! Ни одного шага к ней даже не сделал.

И вопросы задавал весьма конкретные и совсем не пошлые, чтобы внутри нее постепенно росла такая удушливая паника, что он собственной кожей почувствовал, как она похолодела вся.

А паника росла.

И так быстро, что мужчина только нахмурился сильнее и прокашлялся, надеясь, что его голос будет звучать хоть немного иначе. Не так низко.

— Ты это… не пугайся. Я детей не обижаю.

Ладно. На ребенка она была не похожа, какой бы худой и мелкой ни была.

Но Гром чувствовал эту панику и пытался с ней бороться по-своему.

Он даже подумал, что самым лучшим решением в этот момент будет снова вернуться в воду.

А еще лучше уплыть. И как можно дальше.

— Иди домой. И запомни, что переходить ров нельзя! Это может быть…

Договорить мужчина не успел, так как девушка вдруг рухнула на колени. Прямо к его ногам.

Ее колени просто сложились, как у новорожденного олененка, который не способен с первых секунд удержать вес собственного тела.

Она не заплакала.

Не пыталась оттолкнуть его.

Не просила, чтобы он не трогал ее.

Но и сознания не потеряла.

Сидела в листве, дрожа всем телом, и столько обреченности было внутри нее, что сводило внутренности даже у Грома.

Это что еще такое творится?!

— Простите… — прошептала она сипло, не смея поднимать глаз и не меняя положения застывшего скованного тела. — Я сейчас немного посижу, а потом обязательно уйду. И больше сюда не приду.