– Я не собираюсь уходить на покой через пять лет, безмозглая ты гиена! – окрысилась Альби. – Но, выдав за тебя Калли, я пять лет смогу жить спокойно. Теперь понял?

– А я что буду с этого иметь? Ты женишь меня на Калли ради собственной выгоды, – презрительно бросил Пэллок и вскочил на ноги. – Я был на шаг позади Урса, когда он схватился со львом. Если бы я успел добежать, не бывать ему старшим ловчим. Да он и не годится на эту роль – вечно медлит и сомневается, все видят.

– Еще не время идти против него в открытую, – заявила Альби. – Охотники не любят перемен, а у братьев Беллы слишком много влияния. Не понимаю, как этой дуре Адор удалось выходить своих детей, не потеряв ни одного.

Той ночью, дрожа под лосиной шкурой и прислушиваясь к завываниям ветра, который силился погасить пламя костра, Пэллок размышлял над словами матери. Черная ярость переполняла его сердце. А если он сам все устроит? Обойдется и без матери. Старший копейщик без труда улучит минутку наедине с ловчим. Пэллок выждет время, и когда подвернется подходящий момент, нанесет решающий удар.

Он убьет Урса.

Рене сидела, наклонившись над полосками кожи, когда перед ее глазами возник посох. Со стороны казалось, будто девушка сосредоточенно сплетает обрывки кожи в веревку, с головой уйдя в работу, чтобы закончить до наступления темноты. Но при ближайшем рассмотрении любой бы заметил, что Рене не столько склонилась над работой, сколько просто поникла головой: глаза ее были закрыты, а пальцы беспорядочно перебирали кожаные обрезки.

Недавно в ее постели лежал Пэллок – а потом встал и грубо заявил, что приходил в последний раз. Когда Рене, оправившись от потрясения, попросила у него объяснений, он поджал губы и ушел прочь, не проронив ни слова.

Девушка сидела, скрестив ноги, мокрые от капающих на них слез. Сквозь пелену на глазах она увидела толстый посох, с глухим стуком уткнувшийся в землю.

Рене, моргнув, подняла голову. Над ней нависла Альби.

– Пойдем со мной, дитя, – сочувственно сказала Старейшина.

Рене кивнула и с трудом поднялась, украдкой вытирая глаза. Посох Альби, толщиной с руку взрослого мужчины, гулко стучал по земле. Женщины вышли из лагеря и направились к пригорку, поросшему высоким густым кустарником.

Альби хранила молчание, никак не объясняя, зачем они покидают лагерь и куда идут. Был ранний вечер, не самое безопасное время для прогулок. Рене не на шутку встревожилась.

Они шли между пологими холмами, оставив лагерь далеко позади.

На укромной полянке, покрытой пожухлой прошлогодней травой, Альби огляделась и удовлетворенно кивнула.

– Я вижу, – начала она, – ты и другие недовольны тем, что совет разрешил матерям выбирать мужа для своих дочерей. Я даже позволила Адор напрямую предложить Урсу взять Беллу в жены, не прося на то благословения совета. Но тебе и этого мало. Ты хочешь, чтобы мужчины и женщины решали каждый сам за себя, да?

– Старейшина… – беспомощно пролепетала Рене, обливаясь слезами.

– Вы с моим сыном хотите пожениться, – бесстрастным тоном продолжала Альби.

Рене с надеждой закивала.

– Значит, ты любишь его.

– Да.

Альби с рассеянным видом теребила седой волос на подбородке. Рене задержала дыхание. Старейшина перевела взгляд на посох и перехватила его посредине, как копье.

– Значит, так, – наконец сказала она и с этими словами двинула Рене в живот посохом. Девушка с криком сложилась пополам. Альби подошла ближе. Посох опустился на голову Рене, и девушка рухнула наземь, упав лицом в грязь.

Рене закричала не своим голосом, перекатилась на бок, втянув голову и поджав колени к подбородку.