– Вадим, я больше не дам тебе это делать! Ты вообще не должен быть здесь. Мне приказали никого сюда не пускать.

– Алечка, я не кто-то. Я – правая рука Петра Ивановича. Все равно возьму ее еще раз. Ты же меня знаешь.

– Вадим, а я сейчас позвоню Петру Ивановичу и расскажу все. Ей рожать через три дня. А что будет, если роды начнутся сейчас? Она же еще без сознания! А ты ходишь к ней каждый час вот уже целые сутки. Не понимаешь, что она беременна?

– Алька, разреши еще разок, заплачу «зелеными».

– Я же сказала: только если разрешит Петр Иванович. Но он не разрешит. У нее могут начаться роды после твоих художеств.

– Ладно, ладно, не надо звонить, – забормотал он.

Марина чувствовала, что мужчина колеблется: уйти или исполнить свою прихоть? Но девушка стояла на своем:

– Вадим, прошу тебя, уйди, ты не справишься с собой. Ну что ты в ней нашел, вон сколько баб вокруг. Только свистни, рады будут тебе услужить, а эта лежит как пень. Тебе что, это нравится?

– Аля, ты не понимаешь, она даже без сознания кончает! Вот это баба!

– Вадим, все, мне надоело это обсуждать. Фу, гадость! Я иду звонить Петру Ивановичу.

Марина в ужасе ждала, чем закончится перепалка. Если подонок дотронется до нее, она не сможет скрыть, что пришла в себя.

– Ладно, Аля, расслабься, – медленно произнес Вадим. И, помолчав, добавил: – Но ты об этом пожалеешь. – В его голосе послышалась угроза. – Скоро я здесь стану хозяином. Сейчас я домой поеду, у меня завтра дежурство, надо отдохнуть. А может, с тобой побалуемся?

Она услышала, что девушка отбежала от сексуально озабоченного парня.

– Ну что ты, что ты, – забормотал Вадим, – пошутил я. Ты ведь классная девчонка! Чего ты такая злючка? Мне здесь никто не отказывает.

– Вадим, еще слово, и я за себя не отвечаю. – Голос у девушки дрожал.

Марина чувствовала, что та очень боится Вадима.

Наступила гнетущая тишина. Молчание нарушил Вадик:

– Ладно, понял, не дурак.

Он наклонился к Марине и приник к ее губам. Ей показалось, что она задохнется от омерзения. Наконец он оставил ее в покое. Ощущая на губах его слюни, она еле сдерживала тошноту. Ребенок внутри нее вел себя очень беспокойно.

«Что же это за лекарство? Ребенка оно не отключило. А вот Сила пропала».

Она услышала, как из помещения вышел Вадим, а потом женщина.

Марина открыла глаза. В окно светило солнышко. Для этого времени года – редкость. Декабрь в Москве почти всегда самый темный месяц. Солнечные зайчики выплясывали узорчатый танец на стенах палаты. Комната была набита медицинским оборудованием, рядом с ней стоял аппарат УЗИ. Марина увидела две двери: одна вела в коридор, другая – в соседнюю комнату. Наверное, в этой палате она будет рожать через два дня или через три… Увидела, что к ее руке прилажена капельница, Марина возмутилась: «Опять в меня вливают какую-то дрянь». Марина попыталась пошевелить рукой, но руки не слушались.

«Говорить я, кажется, могу, но сейчас лучше не пробовать. Куда же вышла Аля? Может, она в соседней комнате?» Вдруг она услышала шаги: кто-то подходил к двери. Марина прикрыла глаза.

– Аля, ты здесь? – Голос принадлежал мужчине. – Аля, ты спишь, что ли?

– А, Стасик, проходи. Я действительно уснула. Веришь, уже вторые сутки пошли, как не сплю. Мне тут Вадим устроил кошмар. Бабу эту трахал. Говорит, Петр Иванович разрешил. Ты веришь?

– Знаешь, Аля, может, и правда разрешил, он же его любимчик. И потом, их какие-то дела связывают. Ты правильно сделала, нам лучше помалкивать.

– Стас, а ты можешь посмотреть ее? Видишь, тут все мокро. Боюсь я, вдруг уже выкидыш начинается. Тогда надо Петру Ивановичу звонить.