Иногда не видимся с ней по нескольку дней, несмотря на то, что живём под одной крышей, а дом не очень-то большой по меркам состоятельных людей, чтобы затеряться здесь и не найти кого-то при необходимости. Пересекаемся периодически, да и то по случаю. Например, как это было сегодняшним днём: она присутствовала на родах Алии, там мы и встретились, когда приходил по просьбе младшей жены.

«Об интиме – не упоминаю вообще… чего нет, того нет… причём, давно» – не знаю, отчего так происходит, зачастую раздражаюсь при виде Халимы. Бесит, с чем я не в силах бороться и контролировать это не получается.

Вот и сейчас не сдержался:

– Почему Ясмина и Лабиба спят на твоей кровати? – возмутился. Подобный подход к воспитанию мне не по душе. Не одобряю.

И моё поведение объясняется просто: невольно ищу повод придраться, потому что не вижу в ней женщину, воспринимаю как сестру, и раньше-то относился ничуть не лучше. Кроме общих детей нас ничего не связывает. Десять лет семейной жизни прошло, а кажется, будто все пятьдесят, и словно мы уже состарились, не интересны друг другу и, наверное, даже противны. Поэтому с моей стороны всегда возникает недовольство, по сути – на пустом месте, поэтому она старается не показываться на глаза и избегает меня. Хотя специально обижать и унижать старшую жену никогда не стану. Опять же, изменить что-либо я тоже не в состоянии, точнее – не хочу. Бессмысленно это и бесперспективно. Так или иначе, ей приходится мириться с таким положением дел и, конечно же, терпеть. Нравится или не нравится – выбора нет и не будет.

– Нам удобнее жить вместе в одной комнате… – оправдываясь, пояснила она.

– У девочек имеется своя спальня. Они уже немаленькие, не надо с ними нянькаться и потакать всем капризам. Привыкнут и отучить потом будет сложнее. Заботы – заботами, а какие-то границы и рамки дозволенного всё равно должны быть. Гиперопекой и безумной материнской любовью добьёшься единственного результата – дочери обнаглеют.

– Пожалуйста, говори тише, не разбуди их, – Халима посмотрела виноватым и одновременно умоляющим взглядом. Едва не расплакалась, но быстро смахнула рукой выступившие слёзы. – Завтра наши дочки у себя будут ночевать. Обещаю. Прости, это больше не повторится. Только не наказывай нас – прошу.

«Наказать?» – ну и заявление…

Не собирался делать этого. И лишь сейчас осознал, как сильно она боится меня. Чего опасается? Того, что могу разлучить с детьми или того, что внезапно ударю? – чего и в мыслях не было. Неужели, я похож на монстра – бесчувственного бездушного чудовища в людском обличье? Не задумывался об этом глубже, какое впечатление произвожу. Вероятно, и Диана считает точно так же…

Ладно, оставлю фразу без внимания. Разбираться с этим нет желания. В данный момент это волнует и заботит в последнюю очередь.

– Накинь на себя что-нибудь. Пойдёшь со мной. Разговор есть, – сказал сквозь сомкнутые зубы. Злюсь, хотя пытаюсь не показывать, насколько раздражён.

Жена кивнула. Надела халат и покрыла голову объёмным платком.

***

Мы пришли в мой кабинет.

– Располагайся, – указал ей на кресло.

Сам присел на край стола, скрестив руки на груди.

Халима послушно выполнила приказ – наверняка именно в таком контексте восприняла мои слова. Молча, смотрит в ожидании продолжения.

– Ты ведь уже в курсе: сегодня мне привезли женщину в качестве подарка, – начал с главного.

– Тема номер один. Об этом говорят все в доме, в том числе прислуга… – ответила она с безразличием, как успел заметить.

В принципе, ничему не удивлён: жена ко всему происходящему вокруг относится спокойно, без претензий и эмоций, если это не касается детей, разумеется.