– Прости, я не собиралась тебе указывать, – протянув руку, она легко касается моей щеки. Её пальцы тёплые, немного дрожат. Я накрываю её ладонь своей. – Не задерживайся, пожалуйста. Мирон и Богдан не видели тебя почти месяц.

В ее голосе нет упрека, только тихая, вкрадчивая боль. И я знаю – она не скажет всего, что накопилось у нее на душе. Промолчит о постоянном страхе, о том, что может не увидеть меня снова. И никогда не обвинит в том, что мы уже давно живём между рейдами и нависшей над нами тенью смерти.

– Я тебя люблю. Помнишь? – зарывшись пальцами в густые рыжие волосы, я всматриваюсь в ее запрокинутое лицо.

– Конечно, помню, – в уголках ее выразительных глаз появляются тонкие морщинки-лучики, которые мне отчаянно хочется зацеловать, но если сделаю это сейчас, то не смогу остановиться. Я слишком по ней изголодался. – Даже когда тебя нет рядом, у меня всегда перед глазами две твои маленькие копии. Только немного обидно, что мальчишки ничего не взяли от меня…

Она осекается и замолкает, в глазах отражаются вселенская грусть и ледяной страх, который витает над нами все эти годы. Я безумно хотел бы рыжую дочку, похожую на нее, но мы не имеем права даже думать об этом. Когда Иллана случайно (противозачаточные зелья не сработали) забеременела вторым ребенком, я едва с ума не сошел, а она была чертовски спокойна, чуть ли не с первых недель объявив, что абсолютно точно носит еще одного мальчишку. И оказалась права.

– Я скоро приду, – тихо обещаю я, подталкивая ее к двери.

Иллана задерживается на полшага, будто хочет что-то сказать, но, передумав, уходит.

И вместе с ней исчезает тепло.

Вернувшись к столу, сажусь на его край и провожу ладонями по лицу, пытаясь стереть усталость этого безумного дня. В коридоре уже слышны шаги.

Через пару секунд Белова будет здесь. Мне придется взглянуть ей в глаза после стольких лет и задать все накопившиеся вопросы.

Когда я думал, что Лена попадет на Фантом, я поклялся, что вытащу её.

Когда узнал, что она перешла на службу в Водный Щит, я поклялся, что узнаю, почему.

А теперь, когда она оказалась у нас… я клянусь, что получу ответы.

Все. До последнего.

Дверь, движение которой сопровождается характерным шипением герметичного уплотнителя, медленно отъезжает в сторону. Сталь скребёт по направляющим, ноги обдает сквозняком. Микаэль резко заталкивает Белову внутрь. Створки за его спиной автоматически смыкаются. Фостер бросает на меня короткий взгляд, не требующий подтверждения, и отступает к стене, позволяя Елене пройти вперед.

Не поднимая головы и не оглядываясь, она делает несколько шагов по направлению к столу. Металлические наручники на тонких запястьях звонко бряцают, разбивая тишину.

На эсминце у меня не было возможности детально ее рассмотреть. Слишком быстро и суетливо все происходило, но сейчас меня ничто не отвлекает от созерцания моего бывшего инструктора и любовницы. Она почти не изменилась. Все те же военная выправка и твердая уверенная походка. Идеальная фигура, упакованная в темно-синюю форму полковника Водного Щита, светлые волосы, стянутые на затылке в тугой пучок, едва заметные морщины на лице, не мешающие ей выглядеть собранной, цельной и по-прежнему красивой.

Нас многое связывало… когда-то. В начале обучения на Полигоне она была моим наставником, потом стала чем-то большим. Теперь она – военнопленная.

Елена останавливается в паре метров от меня, поднимает прямой внимательный взгляд. В серо-голубых глазах нет ни страха, ни смирения, но и вызова я в них не вижу. Как всегда отлично владеет собой, несмотря на усталость. Годы не стёрли её, а только отточили.