С кривой усмешкой посмотрела на его черты лица. Даже в «старости» негодяй оставался привлекательным. Вспомнила, как Хран защищал сон нового главы рода, как этот самый глава безбожно врал о детях и внуках, и щемящее чувство сожаления сдавило горло. Я хотела семью, но не такую сумасшедшую.

– Ну и сволочь же ты, – просипела тихо.

– Я тоже по тебе скучал, – ответил Инваго, перевернулся на другой бок, медленно выдохнул и засопел.

– Тора! – Хран в образе тростиночки аккуратно отодвинул меня в сторону и закрыл дверь. – Я же просил, не буди.

– А я и не будила.

– Ты не понимаешь. – Меня отвели к кровати и усадили. Столик с едой тут же поставили ближе, вручили ложку и плошку подвинули. – Любой вздох, шорох, тем более звук твоего голоса – Инваго реагирует на них, как охотничий пес, а может, и лучше. Это он за тобой неустанно следил все эти дни и за руку держал.

– Искал реликвию рода под слоем воска, – хмыкнула я.

– Пульс нащупывал, – качнула головой черноглазая красавица. Пристально посмотрела на меня и невесело сообщила: – Я и сам думал, что ты не выкарабкаешься. На всякий случай составил список твоих желаний.

Любопытство не порок, в ожидании интересной истории я потянулась к еде.

– Какой список?

– Самый полный. Из твоей тетради с учетами, на предпоследней страничке который.

Ложка с супом, не донесенная до рта, так и зависла в воздухе.

– Ты рылся в моем дневнике?!

– Не кричи!

По щелчку тонких пальцев все двери в спальню закрылись на щеколду, а надо мною с хранителем рода опустился магический полог с едва заметными красными вспышками. Поглаживая косу и прислушиваясь к чему-то, тростиночка удовлетворенно кивнула, уплотнила полог, отчего вспышек стало больше, а затем скинула девичий образ.

– В тетради я рылся, – ответил уже демоняка, прожигая меня недовольным взглядом. – То есть искал, – исправился он, оценив мой сердитый прищур.

– Это. Был. Мой. Дневник.

– Да какой дневник! – полыхнул рогами. – Ты там только прибыль и затраты записывала… записываешь.

– Неправда! – Я отодвинула от себя плошку с супом, а затем и столик.

– Да ну… – хмыкнул Хран, вскинул когтистую руку вверх, выудил из воздуха знакомую тетрадь, открыл ее на середине и с самым наглым видом зачитал: – Двадцать четвертое сентября. Скучно. Ждем Торопа из Заснеженного. Обещал привезти жирную рыбу для копчения и два килограмма трески, а еще зелень. Обязательно свежую петрушку, потому что на заставе такой нет. – Укоризненный взгляд на меня и широкая улыбка, открывающая все демонические клыки. – В следующие четыре дня ты методично перечисляешь самые интимные подробности своей жизни! А именно что готовилось в «Логове», что было отдано в прачечную и гладильную, о чем просили постояльцы и что помощницы сделали. Или не сделали… Ох уж эта Гайна! И как ты ее сразу не уволила, с твоим-то чутьем на мерзких людей?

– Хран, – прошептала я, все еще не веря в происходящее. Он нашел мой дневник, более того, он его читает!

– Прости, увлекся. Так, что там далее… Ах да! И вот наконец-то изменение! – Горный кашлянул, прежде чем огласить мою запись: – Двадцать девятое сентября. Тимка разбил окно в здании почтового отделения. Господин, чтоб его разорвало, Тикелл потребовал возместить ущерб в троекратном размере. Вернула долг стеклом, пусть сам мучается, ставит, раз такой умный… И все! И это ты называешь дневником?

– Там есть и личные записи.

Я попыталась забрать свою собственность, но ушлый демоняка лишь отмахнулся от меня.

– Ах да! С приездом Инваго и его отряда стало на порядок веселее. – Он вскочил с кресла и отошел на несколько шагов. – И ты позволила себе действительно пару личных замечаний. Например, Гайна – ленивая бестолочь. Тарийцы – свиньи, грязными залезли в кровати и запачкали твое белое постельное белье. Суо – не только маг, но и редкого сволочизма манипулятор. Асд и Гилт – гады и благородные нелюди, а командир тарийского отряда не просто потомственный убийца, но еще и тварь неизвестная, опасная… Силен, бесшумен, быстро двигается, видит в темноте.